---

— Нет, мы пока не знаем, решим на месте, куда дальше, — радостно отвечали мы на стойке регистрации. Такой оборот дела явно не устроил представительницу авиакомпании. Задавая сопутствующие вопросы, она несколько раз уходила совещаться с начальством. Нам всего-то нужно было забронировать обратные билеты, но мы поленились. Спустя сорок минут со словами: «Компания не несет ответственности за возможные проблемы по прилете» — нас зарегистрировали. Будучи уверенными, что без нас не улетят, мы все же устроили забег по длинным галереям Инчхона. Мало ли.

— Стоп, как улетел? А мы? Это какой-то бред! — с недоумением и гневом вопрошали мы работницу авиакомпании.

— Посадка на рейс закончилась 10 минут назад. Сожалею. Чтобы забрать багаж, пройдите за мной, — с дежурной улыбкой отвечала девушка.

Ошарашенные и плохо соображающие после недосыпа, мы бронируем вечерние билеты уже до Бангкока и укладываемся на те же скамьи. Билеты недешевые, но деваться некуда, в Ханой еще дороже. Дальше — больше…

— Егор, просыпайся! Визы в Таиланд уже как сто лет не делают по прилете, только заранее! Нас тупо не впустят! — кричал Санек, решивший спросонья глянуть визовую обстановку для граждан Беларуси. Сбивчиво объяснив проблему, мы добились невозможного — отменили билеты и вернули деньги за час до начала регистрации на рейс.

— Кота-Кинабалу — это вообще где? — спрашивал я у товарища.

— Фиг его знает, Малайзия. Она точно безвизовая. Это единственный вариант.

— Броним? — не уверенный уже ни в чем, спрашивал Санек.

— Броним! — отупленно зевая, отвечал я.

Кота-Кинабалу. Первый глоток тропического воздуха — незабываемо

В итоге мы прилетели не просто в Малайзию, а на ее островную часть — Борнео (индон. Kalimantan). Гранича по суше с Индонезией, штаты Саравак и Сабах занимают весь северо-запад огромного острова. Поменявшиеся с ног на голову планы при детальном осмыслении вырисовывались даже в более логичный маршрут. Обогнув Калимантан и переправившись, скажем, на Бали, мы могли двигаться в Ханой, один за другим пересекая острова юга Малайского архипелага. Душная экваториальная ночь ожидала нас у трапа. В обветренные лица с ходу пахнуло влагой и жаром. Как и первый секс, люди не в состоянии забыть свой первый глоток тропического воздуха. Кота-Кинабалу оказался опрятным городком, располагающимся на побережье Южно-Китайского моря. Сняв хостел, мы почти сутки спали после нервных передряг в Инчхоне.

— Давай корейский ролик замутим так: сядем под зонт на пляже и, попивая коктейли, будем вещать о корейской жести, снабжая вставками с работы, — предложил Санек. Погуглив, мы быстро нашли подходящее место. Остров Гайя, расположенный рядом с Кота-Кинабалу, соответствовал всем режиссерским задумкам товарища. Предприимчивые местные каждое утро доставляли туристов на север острова. Там среди баунти публика залипала до вечера, чтобы по возвращении насытить ленты своих Instagram. Это дорого и неинтересно. Подойдя к компании рыбаков, мы предложили 15 ринггит тому, кто забросит нас на остров. После жарких дебатов один паренек согласился, но с оговоркой, что доставит нас только в деревню и его совершенно не волнует, как мы вернемся.

Остров Гайя. С чего мы решили, что они бедные?

Наши ноги неуверенно ступали по шаткому помосту. Во многих местах прогнившие доски вызывали серьезные опасения провалиться. Располагающиеся на сваях дома были соединены лабиринтами настилов, образуя причудливые улицы. Вокруг катастрофическое обилие мусора. Мы выглядели не менее фантастично, чем папуасы на дискотеке в Смолевичах. Там стало понятно, почему путеводители, взахлеб описывая райские пейзажи, ни слова не говорят о деревне. Обычно таких мест нормальные туристы боятся как огня. Преследуя главную цель сфотографироваться и проголодаться, они вряд ли захотят рисковать, получая такую незапланированную пищу для ума.

Вечером жизнь в деревне била ключом. Молодежь играла в волейбол, а вернувшиеся после работы в море старшие чинно курили, сидя у хижин. Женщины хлопотали по хозяйству, покрикивая на шумную ребятню. Запах жареной рыбы наполнял округу. Признаться, было не по себе, когда при нашем появлении толпа народа застывала на месте. На мгновение замолкали даже дети. Тихо становилось настолько, что казалось, будто я слышу, как нервно двигается кадык товарища. Однако после короткого замешательства на всех лицах появлялись широкие улыбки. Нас обступали плотным кольцом и наперебой демонстрировали знакомые фразы на английском: «Hi, friend! How are you? Where are you going?»

Бедность бывает разной, и это не повод быть озлобленным и закрытым. Да и с чего я взял, что они бедные? Не потому ли, что количество имеющегося у них барахла не соответствует моему понятию о достатке? Мы могли бы многому научиться у этих людей — в первую очередь легкому отношению к жизни. Вежливо отказавшись от предложенного ночлега, мы наконец добрались до намеченного пляжа. Заветные бунгало были огорожены серьезным забором, дабы ничто не могло воспрепятствовать райскому отдыху.

— Что-то, Егор, я не смогу после всего заниматься позерством с коктейлями и шезлонгами. Черт с ним, снимем позже и по-другому, — сказал Саша в тот момент, когда я сам обдумывал, как бы сказать товарищу то же самое. — Лучше завтра вернемся в деревню, а то не сделали ни одного снимка.

Утром взрослых мы уже не застали, зато вездесущая детвора накинулась на нас с новой энергией. Я почему-то вспомнил эпизоды своего детства, когда каждый отдельно взятый день являлся чем-то совершенно уникальным. Наверное, сохранить детский взгляд на вещи — самая важная и одновременно сложная задача. Многое видев, трогав, чувствовав, мы, взрослые, уже все оцениваем сквозь призму опыта, утрачивая тем самым главное — чистоту восприятия.

Сойдя с настила, мы по щиколотки вязли в мусоре. На наш вопрос о количестве оного местный парень ответил, что убирать бессмысленно. Прилив принесет опять. Всю дорогу обратно в моей голове крутились слова Джорджа Карлина: «А что, если действительно, по великому замыслу планеты, человечество всего лишь инструмент для производства пластика? Что, если это единственное внятное объяснение нашего паразитического пребывания здесь?»

Борнео. No swim! Crocodiles!

По прилете в Малайзию мы не обнаружили дуг от палатки, которые всегда были пристегнуты сбоку рюкзака. Было обидно, покупка новой совершенно не входила в наши планы. Но деваться было некуда. Обойдя весь город, мы купили единственную палатку, чудом оказавшуюся в продаже. С легким мандражом мы выбирались за город, чтобы в непривычных условиях правостороннего движения начать автостоп. Банановые деревья, пальмы, запредельная влажность и плюс тридцать пять — в таком антураже мы это делали впервые. Оказавшись в Кота-Кинабалу, мы имели два варианта продолжения путешествия. Первый — двигаться на восток до города Тавау, где, минув водную границу, ступить на индонезийскую часть острова. Второй — ехать на юго-запад до города Кучинг и попадать в Индонезию по земле.

После внимательного изучения ситуации второй вариант отпал. Путь на юго-запад преграждало маленькое, но очень гордое визовое пятно — Бруней. Дорога на Кучинг проходит аккурат через нефтяной султанат, объехать который невозможно. Не имея желания запариваться с визами, мы поехали на восток. Официально большинство населения Малайзии исповедует ислам, но это не тот случай, когда религия запускает щупальца во все сферы общественной жизни. Такой себе «ислам-лайт» со стоящими на остановке подругами, одна из которых может быть в хиджабе, а вторая — в мини-юбке. Малайзийский автостоп однозначно великолепен! Неплохо владея английским, улыбчивые водители с большим удовольствием помогают путникам.

Мы ехали быстро и весело, вновь ощущая радость расстояний. К счастью, Калимантан — это то место, где еще сохранилась дикая природа и вездесущие плантации масличной пальмы пока не уничтожили все. Съехав с основной трассы немного вглубь, вы попадаете в настоящие дебри.

— No swim! Crocodiles! (Плавать нельзя! Крокодилы!) — предупреждал водитель, видя, как загорелись наши глаза при виде реки. Из-за рептилий в пресных водоемах острова купаться действительно опасно. Мы ставили палатку в экваториальном лесу, с восторгом и настороженностью внимая звукам ночных джунглей. Казалось, что лес — это один большой организм с невероятно сложной схемой жизнедеятельности, которую нам пока не дано осмыслить. Каждый крик ночного животного, каждый запах, каждый гниющий на земле плод — это важнейшая и неотъемлемая часть всей симфонии жизни! Борнео загадочен и прекрасен, Борнео живой!

На развилке из города Сандакан остановилась машина. С любопытством и удивлением пара красивых глаз смотрела на нас из салона. Это была Кина. Она красивая, хорошо говорит по-английски и ехала в совершенно неподходящую сторону. Немного пообщавшись и угостив на прощание мороженым, девушка скрылась. Но спустя двадцать минут она неожиданно вернулась и пригласила в гости.

Большая семья Кины трудилась над строительством дома. Новый дом возводился рядом с родительским и предназначался для старшего брата. С умными лицами архитекторов мы с Сашей смотрели чертежи. По окончании это должно быть просторное двухэтажное здание, цоколь которого будет на сваях. У Кины несколько сестер и два старших брата. Вазер собирает байки для местной гоночной команды, Сафар выращивает настоящих бойцовых петухов.

После ужина глава семьи организовал целую делегацию по доставке нас на местный пляж. Там наконец, не боясь быть съеденными крокодилами, мы вволю наплавались и нанырялись. Думаю, мы были первыми иностранцами, с которыми довелось общаться этим людям. Жизнь в далекой стране, не имеющей даже выхода к морю, представлялась им фантастической. Казалось, ребятам интересно все: от белорусского языка и кухни до причин отсутствия у нас жен! Но вопрос о вероисповедании ввел нас в легкий ступор. Не зная степени религиозности людей, прямым ответом мы рисковали их обидеть.

— Родители христиане, — начал я.

— Значит, ты христианин!

— Нет!

— Как нет? Кто тогда? — опешила Кина.

— Я люблю мир и людей. Мне этого достаточно, — старался как можно деликатнее отвечать я.

Немного поразмыслив, улыбающаяся Кина сказала:

— This is a good philosophy of life. I like (Это хорошая жизненная философия. Мне нравится)

Тавау

В консульстве города Тавау, заполнив необходимые анкеты и уплатив сбор (по $50), мы в течение часа получили индонезийские визы сроком на два месяца. Вообще-то, белорусам на тридцать дней визы не нужны, но мы даже не представляли, сколько пробудем в стране. Четкое планирование не наш конек, поэтому мы подстраховались. Утром следующего дня, купив билеты на паром, мы отчалили.

Остров Таракан. Мусора стало еще больше

Почти весь восточной берег Калимантана — это заболоченные дебри с непроходимыми зарослями мангровых лесов. Все местное сообщение происходит посредствам водного транспорта. Благополучно добравшись до острова Нунукан, мы наивно думали, что трансфер до следующей точки будет схожим. Наблюдая, как грузят непомерные клунки на хлипкую лодку, мы весело шутили. Казалось, что каждая следующая торба будет причиной затопления. Но после команды занимать места желание юморить как-то пропало. Оказалось, отдельного судна для пассажиров не предусмотрено.

Мы ступили на твердую землю острова Таракан после трехчасового дорожного триллера. Гнев, негодование, страх, злоба, смирение, радость, восторг… Казалось, я пережил все, причем в самых немыслимых комбинациях. Мы плыли по морю Сулавеси сквозь череду проливов и заток. Расстояние от борта до воды было не больше ладони, и при разъезде со «встречкой» судно изрядно черпало. Но самое страшное было не это. Все цепенели, когда глох мотор и капитан, словно канатоходец, пробирался к нему по борту. Затаив дыхание, пассажиры с ужасом откидывались в противоположную сторону, чтобы успеть создать противовес. Груженная под завязку лодка сильно раскачивалась и в любой момент могла перевернуться. Животное самосохранение объединяло всех, от бабушек-крестьянок до белорусских бродяг.

Индонезия оказалась куда трешовее соседки Малайзии. При виде нас каждый становился таксистом, валютчиком, хозяином отеля. Малайзийский «хэллоу, фрэнд» трансформировался в здешний «хэллоу, мистер». Передвигаться автостопом стало трудно. Сняв хостел, мы с Сашей решили осмотреться и скорректировать дальнейшие планы. Городок Клапа был типичным и не особо примечательным местом. Относительно ухоженная центральная улица являла собой дичайший контраст со всеми остальными. Мусора стало еще больше. Пять раз на день, хрипя динамиками, кажется, еще времен пророка, правоверных всего города призывали к намазу. Саньку нравилось. Смачно затягиваясь папиросой, товарищ находил что-то успокаивающее в этих звуках. Возросшее влияние ислама чувствовалось во всем. Неоднозначное высказывание Хаксли здесь не казалось таким уже спорным: «Человек всецело поддерживает религию до тех пор, пока не побывает в по-настоящему религиозной стране. После чего он начинает всецело поддерживать канализацию, машины и минимальную заработную плату».

Придерживаться стратегии по движению на юг Калимантана было чревато потерей денег и времени. Сполна вкусив аутентичности, мы устроили очередную планерку.

— Погнали дальше! Калимантан мы уже посмотрели. Дальше будет так же. Лучше оставить время на Бали, Яву, Суматру. Перелет все равно не дороже парома, — здраво рассуждал Саша.

С товарищем трудно было не согласиться, тем более что на Бали меня ждала мечта всей моей жизни — серфинг.

Выбрали самый дешевый хостел и не прогадали

Бали оказался немного иным, чем мы его представляли. Пробки, толпы туристов, перенаселение — все это не вписывалось в наше представление о райском месте. Однако было что-то чарующее в этом острове культов, волн и лени. Этнически и ментально Бали и остальная Индонезия — разные планеты. Балийцы невероятно ленивы. Дымя сигаретой, они целый день способны залипать в гамаке. Думаю, можно было бы снять топовое реалити-шоу, поселив их вместе с корейцами.

Прошерстив Booking.com, мы выбрали самый дешевый хостел. Четыре доллара в сутки, пусть и в общей комнате без кондиционера, — это волшебно для курорта. Со старта стало ясно — мы попали по адресу. Когда спустя минуту знакомства один из работников предложил скинуться на водку, рассеялись последние сомнения. Узнав, что мы белорусы, хозяин Берни четко выдал матерную фразу на русском. Позже, мечтательно закатив глаза и хихикнув, дружище пояснил, что была у него любовь и звали ее Светлана.

Этнический состав постояльцев постоянно менялся, но костяк был неизменным: пара шотландцев, две китаянки, две малайзийки, испанка, японка, поляк, француз и два белоруса. Каждый вечер потусоваться с молодежью приходила австралийка Бриджита. Солидная пенсия вкупе с отсутствием предрассудков позволяла ей вовсю наслаждаться жизнью. Рьяно отрабатывая гонорары, мадам повсюду сопровождал балийский альфонс Маде. Обрамляли этот интернациональный винегрет местные ребята, походя на кого угодно, только не на работников хостела.

Это был санаторий сатаны! Реки алкоголя, музыка, пляски, визжащие в бассейне девушки, казалось, мы на съемках молодежной комедии, где c титрами заиграет The Offspring. Каждую ночь повторялась эта вакханалия. Порой, смотря на усталые лица за ужином, казалось, что сегодня-то точно будет тихо. Но чьи-то пальцы вновь ударяли по струнам, а чьи-то ладони хлопали по плечу… Балийцы самый музыкальный народ в мире. Кажется, они все рождаются с гитарой. Я помню, как случайный курьер, принеся посылку, подсел к нам и несколько часов самозабвенно играл. Я видел, как поет Берни, ему не нужны слушатели, никому из них не нужны слушатели. Музыка ради музыки. Есть необъяснимая магия в том, как вырвавшийся из прокуренных связок звук способен вдохновлять и завораживать.

Я стал своим. Но это произошло не сразу. «Go with me (пойдем со мной)», — шепнул Дони, отведя меня в сторонку. Мы поднимались наверх по крутой металлической лестнице. По негласному правилу чердак — единственное место, куда постояльцам нельзя. Это было нечто сродни посвящению. Десять человек, сидя на полу, молча передавали по кругу дымящуюся самокрутку. Рядом остатки ужина, грязные матрасы, много картин. Поодаль растянутый между балок пустой гамак. Обычно они не появлялись всей бандой, поэтому внизу их казалось меньше.

Присев и скрестив ноги, я просто отдался течению. Жаркая ночь, далекий шум курорта, незнакомые созвездия южного полушария. Я где-то на крыше на краю земли. Вокруг люди, причудливо говорящие на незнакомом языке. Мысли об этом повергали в восторг и одновременно сводили с ума. Из объяснения Дони я наконец понял здешний порядок вещей. Этот чердак всю жизнь был местом сбора ребят. Со временем их лидер Берни выкупил участок и сделал на нем хостел. По сути, для парней ничего не изменилось, за исключением того, что у них появилась работа. Многие живут здесь постоянно, ибо пойти им некуда.

Это и есть жизнь

Пристегивая лиш, я смотрю на волны. Здесь они совсем не такие, как на море. Океан. Все слишком кинематографично. Мне улыбаются и подмигивают красивые девушки. Загорелые ребята дают пять, подчеркивая мою принадлежность к чему-то. Ощущение, как будто крепко курнул, но ум запредельно остр. Спустя время понимаешь, о чем все эти фильмы, книги, песни. Все куда шире субкультурного явления с его эстетикой и внешней атрибутикой. На это короткое мгновение, нет ни тебя, ни волны, только сгусток энергии, несомый мощью стихии. Это круче любых стимуляторов. Это — чистый кайф. Это — сама жизнь в ее концентрированно-неразведенном виде.

Две недели мы пробыли в Куте. Саше категорически не нравился Бали, но, зная о моей давней мечте, товарищ ждал. Я записался в серф-школу, где шесть занятий постигал азы. Оказалось, что мои навыки в скейтбординге и сноуборде только помеха. Физуха, пластичность, координация — это фундамент. Дальше следует такое абстрактное понятие, как чуйка, на прокачку которой нужны годы, а часто и жизнь. У меня получалось, хотя вряд ли могло быть по-другому. Сколько я помню, меня всегда тянуло к воде. Странно, что я родился в Волковысском районе, а не где-нибудь на Восточном Тиморе.

Балийские дни Санька были незатейливы, но не лишены романтики. Добросовестно откутив ночь, к полудню товарищ отправлялся исследовать дикие пляжи и снимать красоту. Купленная в Сеуле камера Olympus OM-D E-M5 открывала новые возможности перед товарищем. Аренда мопедов значительно упростила и удешевила нашу островную жизнь. Бали — это не курортные деревушки на побережье океана, а скорее сплошная застройка с вкраплениями рисовых полей и редкими заповедниками. Передвигаться на чем-то, кроме мопедов, там затруднительно.

Отпраздновав самое безбашенное рождество в нашей жизни, мы покидали остров. Две недели на одном месте — это слишком, даже для Бали. Впереди красавица Ява с ее вулканами и крутым нравом.

Читайте также:

• Кругосветка 17/18: двое парней бросили хорошую работу, взяли по $600 и отправились за приключениями
• Кругосветка 17/18. Минск — Алтай: дневники Саши и Егора о первых неделях приключений. История №2
• Кругосветка 17/18. Иркутск — Байкал. «Спите спокойно и медведей не бойтесь — в этом году ягоды много». История №3
• Кругосветка 17/18. Монголия. Ад для вегетарианцев и гостеприимство с кумысом. История №4
• Кругосветка 17/18. Китай. «Так на шанхайской набережной встретились русские танцовщицы и белорусские бомжи». История №5
• Кругосветка 17/18. Битва за урожай в Южной Корее — сколько можно заработать на ловле анчоуса? История №6

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by