«Если хочешь вернуться в детство — вэлком в Беларусь. Это такая машина времени»

— Как ваши дела?

Шура: Прекрасно.

— Когда вы в последний раз бывали в Беларуси не по работе?

Лева: Вопрос такой… Знаете, по личным вопросам я уже очень давно не приезжал в Беларусь.

Шура: Я тоже. Как-то получается, что мы играем концерты, а если остается пару дней, то я могу съездить в Бобруйск, Левчик — остаться здесь. Мы так выстраиваем гастрольный график, чтобы, если приезжаем в Беларусь, пару дней здесь можно было зависнуть.

Лева: А если приходит время мне пообщаться с мамой, то проще ее пригласить в Москву. Причина одна: очень большая занятость. И если есть свободное время и появляется возможность куда-то поехать, я уже начинаю задумываться о том, что его можно использовать для работы. Минск… Понимаете, я очень давно отсюда уехал — в 19 лет, и все мои точки координат в пространстве уже не имеют отношения к Беларуси, несмотря на то я считаю эту страну своей родиной и очень люблю Минск. Мы стали космополитами благодаря тому, что рано уехали. Для нас родина — это весь земной шар.

— С другой стороны, если сравнивать два Бобруйска, две Беларуси — тогда и сейчас, наверняка есть радикальные отличия.

Шура: В Бобруйск вот мне лично приезжать очень приятно.

Лева: Беларусь в этом плане такая страна, в которой ничего не изменилось.

Шура: Если хочется вернуться в детство, мучит ностальгия, я могу съездить на один день в Бобруйск — там все осталось прежним. Практически ничего не построили и не снесли, только стало чище. За 18 лет в Москве бы уже все порушили и построили новое — а там так же, как в Минске. В новых районах мы не бываем, но центр остался неизменным. Если хочешь вернуться в детство — вэлком в Беларусь. Это такая машина времени.

— Ваша юность, по вашим же рассказам, была так себе: постоянные драки, воровство машин…

Лева: Почему так себе? Отличное было время!

Шура: Прекрасное.

Лева: У нас было очень много приключений. Мы дружили по-настоящему, у нас были какие-то безумные творческие проекты, и один из них вдруг стал нашей профессией. Это прекрасное детство, прекрасная юность. Если убрать из моих воспоминаний школу, то все остальное просто отлично.

— А что со школой?

Лева: Я просто ее не любил.

Шура: Как, в принципе, и я. Это сейчас наши директора и завучи пишут, что мы были лучшими учениками в школе. А на самом деле меня не хотели брать в девятый класс.

Лева: А меня выгнали из десятого.

— Сейчас возможностей у начинающего музыканта гораздо больше, чем было тогда. Откуда брался весь этот творческий запал в условиях, когда и гитару достать было проблематично?

Лева: Я не сторонник вести разговоры о том, что когда-то было лучше, чем сейчас, или наоборот.

Шура: Это было по-другому. Но не хорошо или плохо — просто иначе. Нас это абсолютно устраивало.

Лева: Мы не живем прошлым вообще. У меня на руке большая татуировка — ящерица, которая отбрасывает хвост: мы живем только настоящим и будущим, а к прошлому относимся с теплой ностальгией.

— Есть принципиальный вопрос, который очень любят у нас обсуждать. Когда группа перестает быть белорусской?

Лева: Я советую молодежи периодически уезжать куда-нибудь пожить на некоторое время, чтобы очистить себя от налета патриотизма.

Шура: И провинциальности. Мир ведь шире и глубже.

Лева: Абсолютно не имеет значения, откуда ты.

Шура: Смотри. Я абсолютно не скрываю, что родился в Бобруйске и что там сформировалась группа «Би-2». Но считать себя белорусской группой или российской… Да какая разница?

Лева: Мы космополиты.

«Oxxxymiron — один из лучших поэтов современности»

— Вы довольны реакцией на альбом «Горизонт событий»?

Лева: Пока непонятно, потому что мы как раз по дороге обсуждали: Беларусь всегда удивительным образом в авангарде ознакомления с нашими пластинками. Если ездишь по России и альбом у тебя вышел недавно, то новые треки еще не знают. А здесь все очень быстро становится знакомым, люди поют на концертах.

Шура: Возможно, потому что интернет стал быстрее… Мы недавно поехали с концертом в достаточно глухую часть Сибири — и там уже пели песни. Тем более в программе «Горизонт событий» мы поем весь альбом — такого не было, наверное, с 2000 года.

Лева: Моральное удовольствие от проделанной работы ты получаешь в течение достаточно короткого периода времени. Потом наступает день, когда ты задумываешься: куда двигаться дальше?

Шура: И у тебя уже голова не работает, ты перестаешь думать о реакции.

Лева: Нет, конечно, если бы кругом была тотальная критика пластинки, наверное, это было бы неприятно.

Шура: В первую очередь эту работу очень позитивно приняли наши поклонники. Каждые три года, так получается, у нас обновляется база самых активных фанатов. Сейчас мы опять видим в первых рядах на концертах 14—16-летних. Те, кто с нами с альбома «16+», стоят чуть подальше, а те, кто с 2000 года, сидят на самых дорогих местах.

— На альбоме есть неожиданный дуэт с Oxxxymiron. Это как раз попытка привлечь новую аудиторию?

Шура: Абсолютно нет. Заметь, ведь идея этой песни возникла два года назад. С Мироном мы повстречались год назад и начали эту песню делать — тогда еще такого хайпа вокруг хип-хопа не было, и у нас не было такой задачи. Просто в этой песне есть месседж, который близок и нам, и ему: в наших историях была эмиграция.

Лева: Вот когда делаешь песню, тебе кажется, к примеру, что в этом месте должен играть саксофон… Хотя мы очень давно не используем саксофон: нам не нравится этот инструмент…

Шура: У нас флейтист в группе, он забанил саксофон.

Лева: …таким же образом иногда кажется, что вот здесь нужна какая-то другая энергия.

Шура: Да, а Мирон — это, считай, вообще один из лучших поэтов современности. Хип-хоп в принципе — это не наша музыка, но мне Левчик подкинул: пару лет назад поставил альбом Oxxxymiron, и я офигел, потому что это действительно большая поэзия. И вот так пошло-поехало. Мы очень долго делали трек, потом очень долго его сводили — и результат получился, по-моему, отличный.

— То есть инициатива была ваша?

Шура: Да. Песня наша, текст его.

— Легко было с ним договориться и найти общий язык?

Шура: Очень. Мы встретились на нейтральной территории…

Лева: Нам нужно было посмотреть друг другу в глаза и понять, стоит ли продолжать творческие отношения. У нас остались хорошие впечатления друг о друге, и благодаря этому процесс пошел. Не так быстро, но мы параллельно работали над всей пластинкой и к тексту этой песни приступили чуть ли не в самый последний момент, потому что с ней, в принципе, все было понятно, а нам ведь нужно было определить всю концепцию: куда двигаться, какой будет общий саунд. Для этой палитры нужно подобрать еще какие-то краски. А когда все стало понятно и мы закончили трек, у Мирона как раз произошел этот сумасшедший выхлоп.

Шура: Да, батлы эти.

— Но изначально это был вопрос обоюдной симпатии?

Шура: Да, ему нравилось то, что делаем мы, он еще в Лондоне нас слушал. Мы встретились и проговорили часа три, очень классно провели время.

Лева: Я вам раскрою секрет: специально кого-то зацепить, написать хит невозможно.

Шура: Ага, давай сейчас нарисуем график: если мы сделаем песню с певицей Лободой и поставим Малахова в клип, то это будет о…енный клип! Вот такой х…ни у нас нет.

Лева: Да, невозможно предсказать историю будущей песни. Даже когда записываешь пластинку, не знаешь, какая песня стрельнет.

Шура: Абсолютно да. А на этой пластинке есть еще и Джон Грант — на концертах в Москве и Питере он был приглашенным гостем и разогревал нас. Вообще, если кто не знает, это большой артист и востребованный сонграйтер: он пишет песни для Шинейд О’Коннор, Кайли Миноуг, Робби Уильямса, вот сейчас для Элтона Джона делал композицию. Буквально на днях похвастался, что записал дуэт с нашей любимой певицей Элизабет Фрейзер. Это замечательный опыт, и мы действительно подружились.

— Раньше вы отслеживали актуальную музыку на собственной радиостанции «Субстанция». Что случилось с проектом?

Шура: Он закрылся, потому что нам как-то стала неинтересна эта история. Ну и времени не хватало. Мы точно так же меломаны по сей день. Слушаем много музыки.

— Как вы относитесь к засилью хип-хопа? В этой истории есть что-то интересное для вас?

Шура: Понимаешь, хип-хоп никогда не был для нас музыкой… Даже когда мы становились меломанами в восьмидесятых, единственная песня, которая была связана с хип-хопом, — под нее тогда все брейк танцевали. Как-то хип-хоп в нашей жизни был где-то далеко, и мы особо никогда не обращали на него внимания.

Лева: Кроме отдельных проектов. Трики, например.

Шура: Нет, Трики — это бристольская тема. Это вообще не хип-хоп. Трип-хоп — это отдельная история, гениальная музыка. А хип-хоп… Просто в России он занял ту нишу, которую в прежние годы занимал рок-н-ролл. Но я очень рад, что появляется альтернативный хип-хоп, который продвигает Мирон. Не хочу обидеть никого из наших исполнителей, но из того, что попадает… Круто, что тексты Oxxxymiron люди разбирают с «Википедией». Но я считаю, что все самое интересное происходит в независимой музыке, инди — там каждую неделю выходит куча хороших альбомов.

— Это все не напоминает вам историю с русским роком?

Лева: Я в России вот прямо такого засилья не чувствую.

Шура: Радиостанции мы не слушаем.

Лева: А там продолжают крутить ту же музыку, что и десять лет назад. У нас нет нормальных независимых радиостанций, которые крутят трендовую музыку. Поэтому засилье — это то, что вы слышите из проезжающих автомобилей.

Шура: Но так же можно сказать и про шансон — это же неубиваемая музыка.

Лева: Планета Земля хоть и маленькая, если смотреть на нее с окраин Вселенной, но хватит места и для хип-хопа, и для рока — для всех.

— Но вы себя когда-нибудь отождествляли с явлением под названием «русский рок»?

Шура: Надо для начала разобраться, что такое «русский рок». Это рок-н-ролл на русском языке. Все.

— Текстоцентричный.

Лева: Мы когда-то придумали такую схему, что нам абсолютно все равно, каким жанром окрестят то, чем мы занимаемся. Мне кажется, что уже пришло время, когда наш жанр можно назвать стилем группы «Би-2». В любом деле главное — сохранить свое лицо и индивидуальность — в этом направлении мы и двигаемся. А рождение субкультур, их смерть — это все удел критиков.

Шура: Журналистов, которые занимаются этим профессионально и получают деньги.

— В одном из интервью вы говорили, что «горизонт событий» — одно из его значений — это точка на грани ж…пы. Что вы имели в виду?

Лева: Именно это и имели в виду.

Шура: Мы все сказали.

Лева: Это точка невозврата, когда тебе, как летчику, нужно принять решение: либо ты идешь на взлет, либо тормозишь самолет. Или ты просто завис в этом болоте стабильности. Каждый решает для себя сам.

«Представляю: „И даже на инаугурации у него играла русская группа“»

— В свое время «Би-2», выражаясь современным языком, срубили хайп благодаря саундтреку к фильму «Брат 2». С тех пор вы регулярно записываете музыку к фильмам. У вас есть какой-то внутренний фильтр: когда соглашаться, а когда отказываться?

Лева: У нас исключением являются наши друзья из «Квартета И», для фильмов с участием которых мы специально пишем песни. А обычно наши песни попадают в фильмы уже в готовом варианте.

Шура: Мы не пишем специально.

Лева: У нас были опыты, но мы зареклись тратить время, потому что режиссеры относятся к музыке, как к обоям на стене.

Шура: Скажу честно: очень мало режиссеров врубаются в музыку. Они ее не любят.

Лева: Относятся как к декорации, а нам это обидно.

Шура: С «Квартетом И» работать просто, потому что за годы знакомства мы научились понимать друг друга с полуслова. Сейчас уже почти смонтирован фильм «О чем говорят мужчины 3». Он очень хороший, и там будет одна наша новая песня. Это такое… я бы сказал, духоподъемное кино.

— Как раз «Квартет И» втянул вас в историю с фильмом «Страна чудес». Опыт был так себе.

Шура: Опыт был интересный, потому что благодаря этому мы посотрудничали с Робертом Каранзой — звукооператором Мэрилина Мэнсона. Я всегда хотел поиздеваться над песней «Трава у дома»! Терпеть ее не могу. Помню, 1984—1985 год, эти две гитары, которые заводят «та-да-да-а-ау» — меня аж трясло. И когда они произносят: «Пожалуйста, вот эту песню», — я Левчику говорю: «Ну, б…, щас мы вам выступим». С Каранзой нас познакомил Дэвид Браун (группа Brazzaville. — Прим. Onliner.by) — это все одна тусовка. Тогда только вышел альбом The Pale Emperor, и Роберт все сделал фантастически. Опыт позитивный. Песню из фильма вырезали. И нас тоже. Потом мы посмотрели кино — оно оказалось плохое.

— А изначально у вас не было ощущения, что фильм будет плохой?

Шура: Нет, мы знали только, что там снимаются друзья из «Квартета И». А потом увидели уже смонтированный фильм… Он изначально должен был монтироваться блоками, а они его размазали, потому что весь эпизод с «Квартетом И» должен был выглядеть как мини-фильмы — он самый сильный, а остальное там ни о чем. Они этот эпизод размазали, чтобы хотя как-то фильм вытянуть. Но оказалось, что есть мифические таргет-группы, и режиссер с продюсером подумали: от появления группы «Би-2» у фильма падает рейтинг. И нас поэтому вырезали, чему мы сильно обрадовались, когда увидели, что фильм — г…но.

— В начале года у вас были гастроли по США. Вы остались довольны результатом?

Шура: Да, замечательно получилось. По-моему, это первый раз, когда у нас были такие крутые гастроли и мы проехали очень много городов. Просто промоутеры хорошие появились.

Лева: Мы в Америку ездим часто.

Шура: Но это все больше междусобойчики. А сейчас появились хорошие промоутеры, две девчонки. Например, в Нью-Йорке мы играли в зале, где выступали Muse, Metallica — все-все-все. Мы туда притащили гору света, и у людей был шок. Мы придумали шоу таким образом, чтобы в каждом городе оно было неизменным — максимум в некоторых городах экран был поменьше. За счет этого любой наш поклонник в России, Беларуси, США видит одно и то же шоу. В Минске оно будет полноценным (группа выступит в «Минск-Арене» 31 марта 2018 года. — Прим. Onliner.by).

— Примерно в это же время вас пригласили выступить на инаугурации Трампа. Как это случилось?

Лева: Когда все большие американские артисты отказались выступать на инаугурации…

Шура: По понятной причине: Трампа мало кто поддерживал. Я в это время в Лос-Анджелесе сводил с Томми Викари последний пражский оркестр (имеется в виду издание «Би-2 & Prague Metropolitan Symphonic Orchestra, Vol. 2». — Прим. Onliner.by). Администрация услышала песню «Молитва», и им очень понравилось. Но Левчик с Янчиком (Ян Николенко, флейтист. — Прим. Onliner.by) были в Калифорнии, а часть группы — в России и Индии. Так что этого не случилось. Но это был бы смешной опыт, если бы все получилось.

— То есть вы бы не отказались?

Лева: Я думаю, что отказались бы.

Шура: Отказались бы. Но как прикол, может быть, и нет. Я не знаю. Просто мы физически не смогли, но сам факт: сыграть на инаугурации Трампа русской группе…

Лева: Это был бы, конечно, прикол.

Шура: Да, учитывая то, что там сейчас пишется, как Россия вмешивалась в выборы… Представляю: «И даже на инаугурации у него играла русская группа».

— Сколько дней в году вы проводите с семьями?

Шура: По-разному. Дни мы не считаем, но сейчас так выстроили гастрольный график, что отсутствуем два-три дня в неделю, а все остальное время находимся в Москве. Ну и, понятно, отпуск.

Лева: У меня дети живут и учатся в Испании, поэтому получается видеть их не так часто, как хотелось бы. Но что поделать… Такова жизнь.

— Вам не кажется, что вы упускаете что-то важное?

Лева: Если я буду задумываться об этом каждый день, то жизнь превратится в му́ку. Я уверен: надо самореализоваться, стать счастливым, и тогда будут счастливы все вокруг.

Массажные кресла в каталоге Onliner.by

Читайте также:

• «Я называю Беларусь маленькой Швейцарией на постсоветском пространстве». Баста про насилие, трагедию в Печах и огромные гонорары за корпоративы
• «Рок-н-ролл круче запоя, разве нет?» Noize MC про чад кутежа, энергетический вампиризм и оппозицию русскому рэпу
• «Мы хорошо получили по мордасам». Группа Trubetskoy про конфликт с Михалком, клип — «почти детское порно» и спорные творческие методы

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by