В конце восьмидесятых улыбчивая Руслана не поступила в институт и решила пойти в торговое училище, после которого стала работать в магазине «1000 мелочей», а затем в «Доме мод». Дальше все стандартно: муж, ребенок. В декрете она не оставляла планов продолжать учебу, готовилась к поступлению в университет. Но жизнь сложилась иначе.

— В возрасте четыре с половиной месяца под Новый год дочь с высокой температурой оказалась в реанимации. Она впала в кому, ей сделали неудачную пункцию, — мы гуляем по берегу Слепянской водной системы, что за БГЭУ.

— Некоторое время от нас скрывали, что у ребенка случился, образно говоря, инсульт и поражен почти весь головной мозг. Мы ложились в одну больницу, потом во вторую. И в конце концов, когда Ксюше было девять месяцев, врачи развели руками: девочка выздороветь не сможет. На тот момент дочка почти не двигалась, не могла есть и держать голову.

Врачи говорили, что она проживет пару лет. И предупреждали: кому-то из нас придется пожертвовать собой, чтобы за ней ухаживать, либо нужно сдать ее в специальный интернат.

Руслана от этой идеи отмахнулась сразу же: 23-летняя молодая мама про интернат даже и слышать не хотела. С энтузиазмом она взялась за реабилитацию дочки. Ее поддержали родители и муж.

— Естественно, ни о какой учебе или работе речи уже не шло. Около шести лет пришлось сражаться с судорогами, учить ее есть, — вспоминает женщина. — Потом потянулись годы ухода.

«Родители мужа были старенькие, мой папа умер — сидеть с дочкой пришлось мне»

Ксюше дали инвалидность первой группы: интеллект у девочки не сохранился. Руслана оформила пособие по уходу за ребенком-инвалидом. Теперь ей нельзя было работать, регистрироваться как ИП и стоять на бирже труда. Бонусы, которые получала молодая мама, — уверенность, что с дочкой все хорошо, и возможность выйти на пенсию в 50 лет.

— В последнее время пособие на меня составляло 179 рублей, а на дочку — 210. На эти деньги нам и нужно было жить. Спасали муж и родители — без них мы бы просто не выжили, — объясняет Руслана. — Понимаю, что многие могут сказать: а как же бабушки-дедушки, пусть бы они сидели. Отвечу. Родители мужа были уже старенькие, да и жили далеко, не в Минске. А ребенка надо было поднимать, переворачивать: Ксюша была полностью лежачая, сидела только если в подушках или в инвалидном кресле в ремнях. Мои родители, наоборот, были очень молодые, работа у них была стабильная, они еще умудрялись помогать нам деньгами. Потом папа умер, мама осталась без поддержки, поэтому дергать ее сидеть с Ксюшей не было возможности.

Минчанка с теплотой вспоминает свою дочь. Говорит, это был солнечный ребенок: она просыпалась и улыбалась, ложилась спать и тоже улыбалась. Руслана с мужем вели активный образ жизни: возили ее к морю, в другие страны.

— Я как-то видела отчеты волонтеров после поездок в дома-интернаты для инвалидов. У них у всех лица безучастные, грустные. Наша Ксюша росла в любви и заботе. И очень сильно отличалась от тех детей.

Я даже не могла представить, что ждало бы ее в интернате, — Руслана листает в мобильном фотографии дочки. — Да и прожила ли бы она столько времени там, неизвестно.

Спустя 12 лет такого однообразного сидения дома минчанка стала подумывать над тем, чтобы пойти на работу. Как она объясняет, хотела социализироваться и выйти из своей «скорлупы».

— Я договорилась со своей бабушкой, чтобы она сидела с Ксюшей, а сама старалась найти работу поблизости, чтобы на обеде прибегать и кормить дочку, — говорит Руслана. — Кормление было специфическое: даже если учитывать, что ребенок ел с ложки, прабабушка не могла сама накормить — только напоить из бутылочки. На том и порешили.

Руслана устроилась в магазин недалеко от дома. Директор посочувствовала женщине и взяла ее кассиром с условием, что та будет ходить на обеды и кормить дочку.

— Помню, так радовалась: и зарплата вроде неплохая, и работа возле дома. Но на обеды мне давали полчаса в течение дня, а это могло быть и в двенадцать часов, и в шестнадцать. Кормить дочку я никак не успевала, — вспоминает Руслана. — Так промучилась месяц. И уволилась, поняв, что ребенок у меня просто почти целый день голодный.

Буквально через пару недель Руслана нашла работу кладовщиком возле универмага «Беларусь». Здесь ее отпускали на обед, давали дополнительные выходные. Там минчанка проработала полтора года, но в 2009-м склад сократили. Руслана пошла на биржу труда. Ей предложили курсы оператора ПЭВМ с изучением графических программ и верстки. После двух месяцев учебы она снова стала искать работу и нашла место в типографии, но далеко от дома.

— Пока раздумывала, случилось горе: моя бабушка, помогавшая с Ксюшей, умерла, — вздыхает женщина. — Поехала в гости к внукам — и не вернулась… Это был 2010 год. Теперь получалось, что в нашей маленькой семье из работающих остались мама и муж. На семейном совете было решено, что у мамы и мужа работы стабильные и что они будут работать, а я снова ухожу на пособие. Я занималась фотографией, участвовала в конкурсах по фото и коллажированию, даже занимала призовые места. Но особых денег, конечно, это не приносило.

«Обидно, когда ты с руками и ногами, но никому не нужна»

Спустя шесть лет, в ноябре 2016-го, Ксюша умерла. Руслана говорит, что они с мужем до сих пор плачут по дочке: девочка была их единственным ребенком.

— Я понимала, что если буду сидеть в своем горе, то скоро просто сойду с ума. Поэтому решила: поплакать могу и ночью, а днем буду бегать искать работу, — объясняет она. — Но вот тут-то меня и ждала самая большая «засада». Стажа-то и опыта работы у меня нет. В трудовой книжке — только годы обучения, отработки, декрет и уход за дочкой. Наниматели видели это и только качали головой: «Мы все понимаем, но…» Говорили, что мое образование уже никакой ценности не имеет и что приходят люди с опытом и тех не всегда берут. «Так вы же с 2010 года не работаете, что вы хотите? Мы все понимаем, но ничем помочь не можем».

Одна кадровичка даже жестко сказала: «А чего вы надели на себя ореол матери-героини? Нужно было сдать в интернат, как-то посерьезнее отнестись к своему будущему». Я опешила, а потом сказала: «Сдать можно было, но как было бы жить с этим дальше?» Где гарантия, что после того, как я сдала бы ребенка, у меня сразу бы все наладилось?

Руслана отправила почти сотню резюме, прошла десятки собеседований. Пробовала устроиться продавцом, паспортистом, секретарем, уборщицей, работником типографии и так далее. Самая распространенная зарплата по таким вакансиям, как говорит Руслана, составляет 350 рублей. По ее личным подсчетам, на оплату бензина, еды и путешествий ей нужно 510 рублей. Пока работу на такую сумму она найти не может.

— Меня не взяли в фотоателье фотографировать на паспорта и другие документы. Сказали, что им не подходят мои корочки с курсов, нужен диплом профессионала. И даже шанса попробовать не дали, хоть я прекрасно работаю с техникой, — недоумевает минчанка. — Я пыталась устроиться по специальности — продавцом в различные магазины. Я прихожу в сетевой продуктовый магазин, они смотрят и говорят: «У вас же нет продуктового образования». В парфюмерном мне сказали: «У вас нет парфюмерного образования».

Определенно меня брали только в зоопарк — варить еду для питомцев и потом раскладывать по порциям. Зарплату предложили 120 рублей. Я отказалась. Потом мне советовали идти уборщицей.

Я понимала, что устроиться на такую работу успею в любом случае, и стала искать что-то другое. Еще советовали погрузочно-разгрузочные работы, но я сорвала спину и физически не могла идти на такие вакансии.

Были дни, когда мне отказывали на всех собеседованиях. Тогда моя самооценка падала не то чтобы ниже плинтуса — она сваливалась глубоко в подполье. Когда ты с руками и ногами, умеешь водить машину, окончила кучу курсов, но никому не нужна. И прямо обидно, — вспоминает Руслана.

Однажды она наткнулась на объявление о курсах кладовщиков. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, пошла туда. Отучилась и в январе этого года снова ушла на поиски. Шел третий месяц хождения по собеседованиям.

— В итоге нашла. Сейчас я кладовщик на одном из строительных складов Минска. Зарплата не бог весть какая — что-то в районе 300 рублей, — Руслана кутается в пальто от ветра и добавляет, что это выход из зоны комфорта и серьезная перестройка мозгов. Правда, она мечтает заниматься совсем другим — графическим дизайном. Смеется, что продолжит уделять время хобби, когда выйдет на пенсию, до которой ей еще пять лет.

— Многие могут сказать: «А чего ты хотела, столько лет сидя дома?» Но это, во-первых, было не сидение. Кто ухаживал за лежачим, тот поймет. Это постоянное обтирание, что бы не было пролежней, четырехразовое кормление с ложки, выйти можешь, если только кто-то пришел и подменил. Это адский труд. И при этом людям не дают возможности во время ухода подрабатывать, чтобы не терять стаж и форму. Вот дали вам по 2 млн на каждого — и живите. А то, что этих денег едва-едва хватает, чтобы свести концы с концами, мало кто знает…

Более того, ухаживающие за инвалидами родственники сами становятся инвалидами, только моральными.

Мы выходим с такой подорванной психикой, без здоровья, а у нас нет никакой социальной реабилитации и адаптации, — разводит руками она. — Нужно разрешить таким людям подрабатывать, хотя бы на полставки, потому что наши дети уходят, а мы, израненные и больные, остаемся никому не нужными… Такое положение дел давно нужно изменить.

---

А как устраивались на работу вы? Может быть, столкнулись с трудностями или несправедливостью? Либо же, напротив, легко и быстро отыскали хорошее место? Присылайте свои истории по адресу za@onliner.by. Составим реальную картину рынка труда в стране!

Вакансии на «Барахолке» Onliner.by

Читайте также:

• «В 17 лет на заводе зарабатывал $700, и мне стыдно за мужиков, которые ноют по поводу зарплат». Столичный литейщик о рынке труда
• «Как можно главному инженеру со стажем предлагать 300 рублей?» Управленец из Брестской области о поисках работы
• «Устроилась уборщицей с перспективой карьерного роста». Как девушка из Жлобина круто изменила свою жизнь

Больше историй трудоустройства читайте здесь.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by