«Успел только подумать: если съедят, останется хороший кадр». История минчанина, который уехал на Камчатку за работой мечты

13 ноября 2016 в 8:00
Автор: Александр Чернухо. Фото: Алексей Матюшков, Андрей Захаренко. Видео: Андрей Захаренко

«Успел только подумать: если съедят, останется хороший кадр». История минчанина, который уехал на Камчатку за работой мечты

Автор: Александр Чернухо. Фото: Алексей Матюшков, Андрей Захаренко. Видео: Андрей Захаренко

Андрею повезло: парень долго искал работу мечты и, кажется, наконец-то ее нашел. Правда, платят немного, а из Минска добираться далековато — на Камчатку. Зато можно увидеть столько, сколько за всю жизнь не удастся среднестатистическому жителю материка. Рассказ минчанина, который однажды бросил все и уехал в суровый край дикой природы, — в материале Onliner.by.

На первый взгляд история у Андрея достаточно типичная. Жил парень, который никак не мог определиться в жизни и долго думал о том, как бы ее изменить. Правда, в отличие от большинства сверстников, у него получилось. Как? Просто психанул.

— Как меня занесло на Камчатку? Просто психанул. Есть у меня знакомый, который туда перебрался. Однажды он приехал погостить в Минск. Встретились, поговорили, и он мне: «А чего ты тут делаешь? Давай к нам!» Я загорелся. В итоге сходил в армию, чтобы меня потом на Камчатке не дергали, продал машину и уже собирался уезжать, но встретил девушку и сдал билет. Через полгода сижу у разбитого корыта и думаю: какой же я дурак! Как-то созвонились с товарищем, и он спрашивает: «Ну что, когда ты уже приедешь?» Объясняю, что денег нет, а еще работа… А тот мне отвечает: «Если ты не приедешь сейчас, то уже не приедешь никогда». Я посидел, подумал и на следующий день купил билеты. Через три дня улетел — даже сборов никаких не было.

Это только поначалу кажется, что добраться до Камчатки — подвиг. На самом деле это несложно: восемь с половиной часов на самолете, а билет стоит 22 тысячи российских рублей — это $350. Абсолютный мизер для такого расстояния. Зато в отрыве от цивилизации сначала чувствуешь себя очень странно. Ближайший крупный населенный пункт на материке — это Магадан, а до него около 2 тысяч километров.

Камеру в руках я до этого никогда не держал, но мне предложили поработать в частной студии. Мол, покатит — будешь работать, не покатит — найдешь себе что-нибудь другое. Покатило, но интернета на Камчатке как такового не было (только спутниковый — дорогой и очень медленный), да и учить меня было некому, поэтому сидел и сам во всем разбирался методом тыка — и со съемкой, и с монтажом. Год проработал в этой студии, но ее директор оказался так себе парень. Решил уволиться и уехать, потому что в принципе мне здесь делать было нечего. Но меня заметили ребята из турфирмы и позвонили за два дня до отлета: предложили работу. Я приехал на пару месяцев в Минск, пока на Камчатке было межсезонье, а потом вернулся.

Андрей устроился в туристическую фирму и занимается фото- и видеосъемкой: делает промоматериалы для привлечения туристов.

— Холодно? Я в принципе парень морозолюбивый, и на моря меня под дулом пистолета было не вытащить — всегда ездил в горы. Климат на побережье достаточно мягкий: зимой 10—15 градусов ниже нуля, очень много снега, и пять дней в неделю светит солнце, ветра почти нет. Зато летом не жарко: максимальная температура поднимается до 25 градусов. Океанская вода летом не прогревается выше 12 градусов.

Сейчас работа такая, что не надо ни отпуска, ни выходных. Не скажу, что платят много денег — выходит около $1000, а это при местных ценах мизер: на Камчатке очень дорогие продукты, особенно молочка и фрукты. Местная молочная продукция очень невкусная, а импортная стоит примерно 300 российских рублей за бутылку йогурта. За однокомнатную квартиру я платил что-то около 17 тысяч рублей, а летом переехал жить на катамаран, потому что там нужно было кому-то ночевать, чтобы каяки не растащили. А там есть электричество, да и жить интересно, и работать никто не мешает. Все лето там прожил, а потом у меня появилась девушка, и теперь я живу у нее.

Андрей говорит, что выбор у местных небольшой: либо ты находишь себе занятие по душе — хобби, которое захватывает целиком, — либо начинаешь пить: развлечений даже в единственном крупном городе на полуострове, Петропавловске, попросту нет — ни кафе, ни шустрого интернета. Только серые коробки многоэтажек — унылые и однообразные, зато способные противостоять местной сейсмоактивности.

— Местные — очень добрые и отзывчивые люди. На дороге тебя никто не оставит: даже если человек ничем помочь не сможет, все равно останется и будет с тобой тусоваться, пока не вытащит кто-нибудь. А живут… Там все по-другому. Когда я приехал на Камчатку, то впервые увидел, зачем вообще существуют внедорожники: дороги там просто никакущие — даже чтобы доехать к побережью океана, нужен подготовленный автомобиль. Местные «Кулибины» рихтуют эти машины — могут купить какой-нибудь «корч» за 300 тысяч рублей и вложить в него еще миллион-полтора на колеса, подвеску, лебедку и прочие дела. Народ по сравнению с Москвой или Минском очень увлеченный, но по-другому здесь нельзя: интернета нет, кафе нет, город серенький и страшненький — делать нечего. На увлечения здесь никто не жалеет денег: рыбалка, охота, джипы, мотоциклы, квадроциклы, морские путешествия.

На все это нужны деньги, а народ на Камчатке в основном либо трудится на заводах, либо браконьерит — все это сезонная работа: полгода ты проводишь дома. Молодежь зимой катается на лыжах, сноубордах, снегоходах, летом — мотоциклы, парапланы, джипы, серфинг. Город — это старые советские серые «коробки», которые были построены не для красоты, а с учетом вулканической сейсмоактивности.


Поначалу, конечно, было трудно: знакомых и друзей нет, есть хочется. Но потом к этому привыкаешь и вдали от города, в диких условиях, ощущаешь себя вполне спокойно. Сначала было тревожно: вывезли в какое-то странное место — ни одной живой души, медведи вокруг ходят. А сейчас спокойно к этому отношусь и могу переночевать в палатке у подножия вулкана. Просто к этому привыкаешь и воспринимаешь намного проще.

Я могу сказать, что побывал в таких местах, в которых мало кто из местных оказывался. Еще на прежней работе ходил на танкере на крайние камчатские поселения на побережье Тихого океана — снимал коммерческий фильм для энергодобывающей компании «Каякэнерго». Они раз в полгода развозят на танкере дизель на локальные узлы для поселений, которые не соединены со станциями проводами. Мы ходили по поселениям, я высаживался вместе с генеральным директором и снимал интервью, природу, быт. Север Камчатки — это дикие места. Поселения в основном стоят на перешейке шириной 50—100 метров и очень плотно заставлены домами. В одном из таких в советское время жило 3 тысячи человек, здесь были военные базы, аэродром, хозяйство, а потом Советский Союз распался, и военную часть расформировали. Дома остались, даже бронетехника на побережье лежит, но живет здесь 140 пьяных аборигенов, которые ходят как зомби по этому поселку. Руины, развалины, никаких дорог — ты идешь и выковыриваешь из носа черный песок. Местные до сих сжигают умерших — такой у них обряд. Сжигают, веселятся, в карты играют.

Мы дошли на танкере практически до Чукотки — там просто невероятные пейзажи, сопки голубые, как в Альпах, потому что воздух очень чистый. Но поселки ужасные — нищета, браконьерство процветает. В этих поселениях обычно стоят рыбзаводы, которые обносятся трехметровыми заборами с колючей проволокой, а местных на работу никто не берет, потому что они пьющие. Они сдают рыбу или икру на заводы — вот и весь их заработок.

Извержения вулканов, плавание с косатками, ловля рыбы с медведем — для обывателя это кажется чем-то невероятным, а для Андрея всего за пару лет превратилось не то чтобы в обыденность, но удивить его такими фокусами точно не получится.

— На Камчатке около 300 вулканов, и 30 из них — действующие. Сейчас активно извергается самый высокий вулкан Евразии — Ключевская сопка. Ехать до него около 600 километров по дороге, гравийке и пересеченной местности, но многие туристы выезжают понаблюдать за извержением и сделать ночные фотографии на выдержке. Один вулкан извергался в 2013 году, и лавовый поток сошел так, что пришлось перекрывать дорогу и делать объездную. Эти лавовые потоки остывают около 100 лет, и ночью можно ходить по полю и смотреть, как из трещин пробиваются красные всполохи — можно палку засунуть в трещину, и она загорится.

Помню первую свою встречу с медведем: дрожат руки, не успеваю сфокусировать камеру. А сейчас съемка с рук, кадр ровный, все в фокусе. Была ситуация, когда мы гуляли по побережью в бухте, а по ручью бегал молодой медведь. Я снимал, как он ловит рыбу. Медведь поначалу не обращал на меня и туристическую группу внимания, но потом заметил нас и начал зигзагами ходить все ближе и ближе, а я все это время снимаю — понимаю, что позади стоят ребята с фальшфейерами, которыми можно испугать животное. Смотрю, медведь уже в объектив не помещается. Отхожу подальше, оборачиваюсь, а все ребята стоят в 30 метрах от меня, а я один — медведь в метрах 10.

Потом в нас проснулись животные инстинкты, и мы решили ловить рыбу голыми руками. Бегаем по ручью, в 30 метрах от нас медведь — никто никому не мешает. Рыбы столько, что она поднимается и на перекатах по камням пешком идет. Забивается под берег и думает, что ее не видно, а ты подходишь сзади, берешь ее пальцами за хвост — уже никуда не денется.

Сезон навигации начинается в мае. Мы спускаем катамаран и среди снегов с группами идем в бухты. Плаваем на каяках, смотрим на стоянки морских львов, иногда встречаем косаток.

За ними ходим наблюдать вместе с учеными, которые живут на мысе и изучают подводный мир. Я купил себе гидрокостюм, ласты — отдал практически всю зарплату. Один раз у меня даже получилось поплавать с косатками — я считаю это главным безумием, которое я делал на Камчатке. Запомню на всю жизнь.

Мы застали их в месте кормления. Я быстренько надел гидрокостюм, нырнул и поплыл. Вокруг меня дикие и своенравные животные, которые весят 8—10 тонн. Ты, конечно, понимаешь, что рыбоядные косатки тебя, в принципе, съесть не должны, потому что ты для них невкусный. Но все равно очень страшно. Вдруг выпрыгивает на полкорпуса косатка, и я вижу у нее в зубах огромную красную рыбу — она захлопывает рот, и голова отлетает в одну сторону, а хвост — в другую. И все это в 15 метрах от меня. А потом еще одна косатка выныривает в трех метрах за моей спиной, выпускает фонтан и уходит аккурат под меня. Единственное, о чем я успел подумать: «Если съедят, так хоть кадр будет хороший». Ощущения невероятные!


На самом деле в Минске я уже себя не представляю. Настолько привык к Камчатке, к этой дикости… Думаю, что нашел для себя идеальную работу, потому что у меня нет стандартного рабочего дня, нет выходных, но все, что я делаю — это сплошное удовольствие. Поймал себя на мысли, что если бы даже не нуждался в деньгах и ни в чем себе не отказывал, все равно бы занимался этим.

Экшен-камеры в каталоге Onliner.by 

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. sk@onliner.by