«Да нет ничего хорошего в этом вашем Минске». Дауншифтер из Верхнедвинского района о том, почему сбежал из столицы на 22 года

 
14 июля 2016 в 8:00
Автор: Настасья Занько. Фото: Алексей Матюшков
Автор: Настасья Занько. Фото: Алексей Матюшков

«Хожу в чем хочу, делаю что хочу — в отличие от города, настоящая свобода тут», — закуривает сигарету коренастый загорелый Валерий Ефремов. Мы сидим на пристани озера Лисно в 300 километрах от Минска. Сюда заядлый рыбак впервые попал в восьмидесятых и даже сам не ожидал, что останется здесь на всю жизнь.

В деревне Лисно и окрестностях Валерия Ефремова не знают. На вопрос, как его найти, только чешут затылок. Местные называют его не иначе как Будулай. Кудрявые черные волосы, смуглая кожа да борода — точь-в-точь герой известного советского фильма.

— Я и не сопротивляюсь, — улыбается мужчина. — Даже вот знак установил, чтобы люди знали, как меня найти.

Небольшая окруженная лесами деревенька стоит на границе с Россией и Латвией и едва насчитывает две дюжины постоянных жителей. В Лисно нет почты, «конторы», сельского клуба и других важных для деревни вещей. Остались только магазин да лесничество. Летом демографическую ситуацию в деревне улучшают дачники. Зимой сюда изредка наведываются рыбаки. А в остальном жизнь течет размеренно и спокойно.

— У меня здесь такой рабочий беспорядок, — извиняется Валерий, когда ведет нас в свой дом на отшибе деревни. Деревянная «хата» обшита сайдингом, стены дома увиты девичьим виноградом. Вообще, живет Будулай по-холостяцки просто: диван, развешанная по стенам одежда, плазменный телевизор да кухня с холодильником и плитой. На стенах висят рыболовные сети, камуфляжные куртки с шевроном «Будулай». Стойко пахнет рыбой.

— Я родился в Украине, на границе с Россией, — говорит Валерий. — Родители переехали в Минск, когда я был совсем маленьким. Так что считай всю сознательную жизнь я прожил в Беларуси, в городе. Городской. По специальности я биолог, отучился на биофаке в БГУ. Потом работал в институте охоты и звероводства. Объездил всю республику. В Чернобыле довелось поработать тоже. Но пришли девяностые, и филиал института закрыли. Потом работал на Минском заводе вычислительной техники, а еще морозил лед на крытом катке в парке Горького, работал на овощной базе. Время все же было гадкое. Те, кто гонял из Польши, зарабатывали за раз больше, чем я на двух работах за месяц. Грустно.

И вот в 1994 году 33-летний Валерий остается в Лисно на месяц, потом на другой, а по весне понимает, что уезжать никак не хочет.

— Как Христос, я вознесся вверх — по карте — из Минска в Витебск, — шутит мужчина. — Тянуло почему-то меня сюда. Еще с восьмидесятых, когда с экспедицией сюда приезжал. Сам не могу понять, как так вышло-то, что уже 22 года тут живу.

Валерий закуривает и показывает свои угодья. Во дворе, где стоит служебная машина, у него банька и пристройка. Там сушится рыба и висит две бобровые шкуры. Буквально недавно охотники принесли их ему на разделку.

Cбоку сарай и вольеры для собак, а там — небольшой парк.

— Человек продал дом, а земля осталась. Так вот я решил: будет парк, — трогает молодые деревца наш собеседник. — Вот дуб, вот клен. Есть пару экзотов, к примеру, маньчжурский орех.

— Парк как-нибудь назвали?

— А зачем? Люди сами назовут. Какие-нибудь «Будулайские дубки» будут. Если не умрет деревня совсем.

— Грядок не сажу практически. Подруга со мной жила пять лет — делала, а как остался сам — перестал. Я все боялся, что скажет корову заводить. Не готов был я к масштабному хозяйству и огромному огороду. Но теперь вот нет ее. Любовь, говорят, три года живет. Мы как-то пять протянули, — вздыхает мужчина.

О личной жизни он говорит скупо: есть дочка, она во Франции, с мамой девочки не сложилось, а вот теперь и с подругой. Сейчас один бобылем живет.

Буквально два года назад он устроился ловить рыбу в охотхозяйство «Красный Бор». Предыдущие 20 лет называет «длительным отпуском».

— 243 месяца вышло этого длительного отпуска. Отдохнул так отдохнул. В общем, жил в свое удовольствие, — объясняет он. — Жил я за счет того, что печки делал, рыбу ловил. Ну и в местной мелиорации по договору подряда работал. Доходы были намного меньше нынешних, но на жизнь хватало. В общем, в трудовой книжке у меня с 1994 года до нынешней должности записей не было. Так как-то случилось. И девочки в бухгалтерии сидели просто в шоке. И еще бегали мою трудовую друг другу показывали.

— Но как все ваши друзья и знакомые отреагировали на такой поступок? Не отговаривали?

— Друзья все говорили, мол, чего ты не нашел себе работу да не остался. Родители тоже говорили. Но в гробу я ту работу в городе видал, если честно. Ничего хорошего в вашем Минске нет, — считает Валерий. — Здесь у меня зазвенел будильник. Я встал, дошел до стенки, где у меня висит снасть, — я уже на работе. 15—20 секунд. В Минске, чтобы добраться, часы нужны. Да и как-то шумно у вас, много людей, все куда-то спешат. Минск мне как-то изначально не нравился. А после смерти мамы я туда перестал ездить вообще. Заходишь в метро, а ты там вообще никто…

— В деревне к вам, наверное, сразу с осторожностью отнеслись, да?

— Думали, что я «злодзей», что меня выслали из Минска за что-то очень страшное. Ну, я сильно не удивился. Я всегда был бунтарем. Меня даже во время смерти Брежнева отправили во внеочередной отпуск в Адлер, чтобы не дай бог что.

— Почему?

— Меня спросили, как я отношусь к войскам в Афганистане. Я уточнил: «Честно?» Они: «Ну да, это ж ленинский зачет». Я: «Это будет второй Вьетнам, и нам всем будет потом стыдно». Что тут началось!

— Пойдемте, я вам лучше лодки покажу, — отвлекается от воспоминаний Будулай и ведет нас к пристани. Здесь у него целое хозяйство: рыбацкие сапоги, сетки, ловушки и несколько моторок.

— У меня — одного из 350 человек в стране — есть разрешение на ловлю рыбы сеткой. Видите, на каждой стоит клеймо и пломба?

Валерий вычерпывает воду из лодки, кладет доски для сидения, заводит мотор и везет нас на свою работу — на озеро Лисно. Ширина его — 3 километра, длина — 7 километров, глубина — где 3 метра, а где и 6.

— Здесь водится все, кроме форели и хариуса. Есть угорь, сом, но очень мало. При этом прилично судака, линя, карася и щуки. Но больше всего леща, — хвастает Валерий. — За год мы с напарником вылавливаем 24 тонны рыбы — это половина грузового вагона. Работа у нас опасная. Говорят, что на одного погибшего пилота приходится 300 погибших рыбаков. И это правда.

Валерий выключает мотор, и мы затихаем в центре огромного озера. От тишины звенит в ушах. Ветер колышет лодку, волны бьются о борт. И больше никаких звуков.

— Три года назад меня накрыло волной. Был шторм, и у меня практически не было шансов, но я спасся, — вдруг прерывает тишину Будулай. — Потом получилась депрессия средней тяжести. Из мозгов ушел серотонин. Мне уже потом объяснили, да я и сам прочитал, что серотонин и норадреналин отвечают в том числе и за проводимость между клетками мозга. Если веществ типа серотонина и норадреналина мало, импульс проходит с искажением. А раз импульсы проходят слабо, то у человека отсутствует аппетит, гадкое настроение, беспричинные страхи, панические атаки.

Я дремучий, даже не представлял, что это, пока к врачу с болью в сердце не загремел. Там и выяснилось, что у меня депрессия. Это сейчас я понимаю и вижу эти состояния, работаю с психологом, время от времени пью антидепрессанты. Первое время меня только мой пес Борман и спасал. Вот.

Он меня однажды из депрессии вытащил. Вот почему Борман для меня дороже некоторых людей. Это он меня как-то целую неделю поддерживал. Состояния разные бывают. Бывает, что невыносимо прожить час, другой. Вот и все мои таблетки. У меня есть свой личный психотерапевт в городе. Приходится к нему ездить. А что тут скрывать, раз болезнь такая?

Валерий замолкает так же внезапно, как и начал. Неожиданное признание впечатляет. Мы молча возвращаемся назад. Начинается дождь, и рыбак предлагает пойти в беседку.

— У вас были перспективы, возможности реализоваться в Минске. Кто знает, работали бы вы сейчас где-нибудь в министерстве. Не жалеете о своем решении?

— А что у вас в столице? Крысиные бега за призом: машина поновее, дача поближе, квартира побольше, жена помоложе. Круг замкнулся — начинай сначала: машина устарела, район непрестижный. А тут спокойно. Ты как бы вне игры, а значит — свободен. По баснословным минским ценам на жилье здесь можно купить хороший дом.

Вон, за $20 тыс. продавали дом с хорошим участком и всеми коммуникациями. Продайте квартиру, а на оставшиеся деньги можно ведь спокойно жить. Ну, не борзея, конечно. Лук можно вырастить, на хлеб тоже хватит. В лесу ягод и грибов полно. Я уже не говорю про рыбу и оленину. Ее официально купить можно. Вы вот в Минске оленину ели?

— Нет.

— То-то и оно. И потом. Люди в городе более одиноки, чем я здесь. Я общаюсь с кем хочу. У меня на огороде даже археологи раскопки делали — интереснейшие люди! В общем, приезжают действительно те, кому я интересен. Те, кому не нужен, так далеко не поедут. Вот и получается, что расстояние оставляет нужных людей. А в городе разве так выйдет? Сколько вокруг людей, знакомых, которым ты, по большому счету, неинтересен, а общаться приходится. Ну, марку там поддержать, сохранить лицо.

— И еще я очень люблю собак. У меня их три. Скажите, в городе это было бы возможно? Нет, конечно, — Валерий замолкает, а потом вдруг говорит: — С целью жизни что-то сложно пока. Меня как-то мало греет то, что нужно построить дом, вырастить сына и посадить дерево. Все равно смысл жизни не в этом. А в чем, пока неясно. Пока стараюсь жить, чтобы пакостей другим не делать, как-то по правде пытаюсь…

Дождь перестает. Нужно ехать в Минск. Валерий на дорожку делает нам кофе и угощает лесным медом.

— А вы знаете, имеется-таки у меня цель на ближайшее время, — хитро прищурившись, улыбается Будулай. — Знаю, что есть такое устройство печей, дым от которых кольцами идет. Хочу такую сделать. Заснять все на видео, чтобы людям показать. И потом ее разрушить.

— Как? — мы с фотографом едва не поперхнулись горячим кофе.

— Да-да. Из вредности. И никому потом такую больше делать не буду. Знаете, как только в Беларуси появились газеты с объявлениями, в «Вечернем Минске», помню, было: «Могу давать уроки математики и физики, но не хочу». И номер телефона. Вот мне хочется что-то такое сделать, — довольный своей идеей, Валерий по-детски улыбается.

Палатки в каталоге Onliner.by.

Читайте также:

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by