Куда пропали герои? Разговор с рок-музыкантом о славе, «поющих арбузах», интернет-«троллях» и вопросе «кто все эти люди?»

 
27 787
20 ноября 2015 в 17:00
Автор: Александр Чернухо. Фото: Анна Иванова
Автор: Александр Чернухо. Фото: Анна Иванова

Герои никуда не пропадали — просто у каждого они свои: супермен-здоровяк Фредди Меркьюри или ехидный плут Том Уэйтс, белозубый и нестареющий Александр Солодуха или крушитель дамских сердец Стас Михайлов. Илья Черепко-Самохвалов — тоже герой. Уже хотя бы потому, что упорно и в какой-то мере самоотверженно создает музыку, которая удивительным образом резонирует с белорусской действительностью. В рубрике «Неформат» Илья рассуждает о благодарности слушателя, настоящих супергероях, тупиковой ветке развития белорусского телевидения и инертности аудитории.

Кто это и почему именно он? 

Илья Черепко-Самохвалов играет в двух удивительных белорусских группах — «Петле пристрастия», в 2013 году записавшей лучший русскоязычный альбом года по версии московского журнала «Афиша», и «Кассиопее», недавно выпустившей достаточно провокативный полноформатник «Крестик». Это реальное и нереальное, инь и ян белорусской музыки, песни, попадающие в нерв времени и заставляющие смотреть на окружающую действительность сквозь призму крылатых выражений, как то: «Хотелось полмира, хватило на велосипед», «Небо — молот, земля — наковальня, время — сверло», «А из нашего окна превосходный вид на ТЭЦ». Это песни маленького человека в огромном мире, полном трудностей и сомнений.

При этом Илья не создает впечатления рок-музыканта в традиционном понимании и сторонится публичности. Так же отстраненно один из самых талантливых белорусских авторов рассказал о героях и злодеях, добре и зле, славе и ее цене.

***

О современных героях

— В одной из песен ты придумал для белоруса достаточно удивительный набор супергероев: Кьеркегор, Спайдермен, Бабочкин и Метерлинк. Почему именно они?  

— В какой-то степени это фиксация состояний жителя этой страны. Кьеркегор был предтечей экзистенциализма, но при этом являлся гулякой и человеком богемного склада — у него все получалось, он совмещал в себе две ипостаси, которые между собой прекрасно взаимодействовали. Со Спайдерменом все понятно: если бы я мог пускать паутину из рук, то наделал бы таких дел! Да и костюмчик красивый. Бабочкин сыграл Чапаева, поэтому он тоже супергерой. А Метерлинк написал «Синюю птицу» — он явно лишний, но подходил чисто фонетически.

— Вообще, говорят, что играть в рок-музыке «маленького человека» намного удобнее, чем большого героя, сверхчеловека. Передавать отрицательную эмоцию действительно проще? 

— Для меня существует только пара отрицательных эмоций — уныние и ненависть. Мне кажется, что я эти эмоции не транслирую. Возможно, только ненависть к самому себе в каких-то моментах. Даже строчка «Небо — молот, земля — наковальня, время — сверло» — это и не уныние вовсе. Это констатация, попытка поделиться тем, что с человеком в какую-то минуту жизни происходит. Это не значит, что вся жизнь — сплошное дерьмо. Просто какой-то внутренний цензор запрещает мне петь веселые песни. Я пытался с этим бороться, но ничего не выходит.

— Такое ощущение, что в Беларуси в целом рождается мало веселой музыки. 

— Мне, вообще, кажется, что пост-панк идеально подходит для нашей местности. Беларусь — это, на мой взгляд, территория тихого отчаяния. Не знаю, может, я остался глубоко в прошлом и это не так. Вот есть люди, которые занимаются дауншифтингом, ездят в Индию и в ус не дуют. Находят время и способ не особо замороченного с самим собой существования. У меня есть знакомые, которые утверждают, что их жизнь прекрасна, а страдают и фрустрируют только различные зануды-слабаки, которые вместо того, чтобы что-то понимать в жизни, занимаются скулежом. Возможно, они действительно достигли какого-то уровня просветления. Но для этого нужны специальные методики, а я хочу быть обычным горожанином здесь и сейчас. Без попыток посвятить себя какому-то божеству за две тысячи километров от родной страны. Мне нравится европейская культура, а в ней упадничество — достаточно распространенное явление. Эдварду Мунку никто не задавал вопрос, почему у него именно такие картины, никто не пытался ему доказать, что он неправильно видит мир. Жизнь достаточно многогранна, в ней много всякого: если художник хочет писать «Крик», пусть пишет его. Если он не будет этого делать, то начнет гнить, перестанет вырабатывать энергию. А это самое страшное, это и есть уныние.

— На постсоветском пространстве как раз достаточно выражено стремление указать, что правильно, а что неправильно, что плохо и что хорошо: загнать в какие-то рамки, усреднить. Ты живешь неправильно, ты поешь неправильно, ты ведешь себя на сцене неправильно. 

— Я слышу это от разных людей, из разных слоев общества. Однажды прочитал про себя: «Этому человеку нужно запретить петь на законодательном уровне». К счастью, с этим утверждением большинство не согласилось, потому что я — человек мнительный и меня это задевает: неделю бы ходил в трауре. Хорошо, что у меня есть способность к регенерации.

Вообще, я человек стеснительный и не стремлюсь вне сцены быть в центре внимания. Конечно, люблю, напившись, отплясать, но только как частное лицо. Мне не нравится тянуть на себя одеяло.

— К слову, про алкоголь. Недавно Бутусов высказался, что под воздействием всякого рода допингов ничего хорошего не напишешь. Мол, все озарения приходят свыше, а чужая блевотина никому не нужна. 

— Это спорное утверждение. Куда более продуктивный и значимый персонаж Егор Летов когда-то рассказывал, что процесс создания песен у него тяжело вымучивается алкоголем и наркотиками. Все свои песни он написал в измененном состоянии. Лично мне алкоголь дает пищу для размышлений, но в отличие от Летова я никогда не писал песен пьяным или под наркотиками. Несколько раз пробовал, но все это проходило жесткую оценку на трезвую голову, и 95 процентов материала отправлялось в мусорку. Алкоголь цементирует эмоциональную память. Я имею в виду не только опьянение, но и выход из него — не менее важный процесс. Это качели: ты всегда находишься между страданием и удовольствием. Человек ведь — существо интеллектуально ленивое, ему постоянно нужен какой-то импульс. И если он в каком-то состоянии просветления — нет никаких проблем, все гештальты закрыты — мне почему-то кажется, что после этого невозможно ничего сделать. В тебе просто не возникает такой необходимости.

Почему в Беларуси нет настоящего рок-н-ролла?

— Кажется, белорусские рок-музыканты слишком увлеклись погоней за упущенным и созданием каких-то универсальных бизнес-схем. И это все ведет к тому, что остается все меньше чего-то искреннего — настоящего рок-н-ролла. Куда подевались эти рок-н-ролльщики?

— Видимо, у нас в стране недостаточно людей со стальными гениталиями. Откуда им взяться? Страна-то у нас тихая, поэтому проявляется провинциальный комплекс. Здесь и так мало чего происходит, а любая твоя реакция сопряжена с врожденным опасением из разряда «как бы из этого чего не вышло».

Еще у меня есть подозрение, что большое количество белорусских музыкантов просто не слушает музыку: ориентируется на какие-то древние, замшелые стандарты. Им не хватает самобытности, в большинстве своем музыканты просто пытаются пойти чужим путем. Часто так бывает, что собирается молодая группа для того, чтобы играть любимую музыку, — получается такой утиль. Все это от некоторой творческой робости, мягко говоря. Еще одна проблема в том, что в Беларуси мало кто умеет писать песни — хорошие и запоминающиеся композиции, которые можно цитировать. Как правило, все ограничивается набором общих фраз, которые друг на друга похожи и в музыкальном, и в текстовом плане. Сонграйтеров можно пересчитать по пальцам одной руки.

— В любом случае белорусский музыкант старается, производит контент, пытается быть услышанным и неизменно натыкается на циничный вопрос «Кто эти люди?». Причем задает его не только обыватель, но и человек интеллигентный, который, по идее, должен чем-то интересоваться. Это какой-то общий нигилизм, просто нежелание узнавать что-то новое или белорусский музыкант недостаточно хорош для белорусского же слушателя? 

— Для начала нужно определиться с тем, кто такой белорусский слушатель в глобальном смысле. А в глобальном смысле это пролетарий. В родном Солигорске живет мой друг детства. Он занимает хорошую должность, человек достаточно обеспеченный, но при этом у него сформировалась система ценностей, навязанных белорусским телевидением. В чем ее суть? Людей кормят одним и тем же, таким образом просто замораживая процесс развития сознания. Получается замкнутый круг: эти кормят, а те потребляют и хотят больше. Но больше никто не предложит, потому что если дать больше, то перестанут есть то, что дают. Придется приучать к чему-то другому, а это требует времени и усилий.

— С другой стороны, телевидение — это способ продвижения, возможность заявить о себе. Туда по-прежнему стремятся попасть. 

— В этом вопросе я занимаю принципиальную позицию. По моей инициативе «Петля пристрастия» отказывалась от участия в программах на белорусском телевидении. Я не хотел бы становиться в один ряд с людьми, которые там являются завсегдатаями. Тебя же не будут крутить отдельно, а будут совать в передачи вместе с другими людьми, которых ты не любишь: «поющими арбузами», кавер-бэндами, фигуристыми начинающими певичками. Тебя ведь пятьдесят раз проверят и профильтруют, прежде чем выпустить на сцену — придется быть не только стерильным, но и тупым.

Нужна ли мне аудитория, нажитая вот таким путем? Я не против того, чтобы стать популярным, но путь должен быть тернистым. Ведь ты либо работаешь, пытаясь прославиться на своих условиях, либо принимаешь чьи-то. Но принимая чужие условия, ты наверняка будешь кастрирован и выхолощен.

— А нужен вообще какой-то бизнес-план? 

— Наверное, нужен. Но ведь рок-музыкой занимаются совершенно невообразимые люди разных комбинаций — интеллектуалы, идиоты, какие-то гопники, бывшие металисты, клерки. У всех нас очень разное представление о том, как должно быть. Есть какие-то способы развития рок-групп, которые часто навязываются извне: пункты, обязательные для исполнения. Но это не гарантирует, что ты чего-то добьешься.

Да, я отчасти анализирую ошибки и удачи, где-то продумываю свое поведение. Все дело в степени. Если ты не собираешься сделать что-то уж особо провокативное, то с тебя и спрос небольшой: нужно быть просто наиболее естественным. Я, например, на этом пути поломал руку, голову и нос.

Про белорусскую аудиторию

— Мне кажется, что мои песни достаточно туманны. Но чаще всего люди понимают, о чем я пою, и понимают правильно. Случается, что человек слушает твою песню и говорит: «Знаешь, а она об этом и об этом». И ты осознаешь, что это подмечено настолько точно, что сам не смог бы сформулировать лучше.

— При этом есть ощущение, что существует какая-то лишняя аудитория: люди, которые приходят на концерт, потому что сейчас ты в тренде и тебя хвалят. А завтра они про тебя и твою музыку даже не вспомнят. 

— Да, эта аудитория, разумеется, есть. Я, конечно, рад видеть на своих концертах любого человека, пока он не начнет скотинеть: кому-нибудь по голове бутылкой даст или какую-то ахинею заорет. На концерте ведь важны люди, которые способны объединиться в рамках мероприятия с незнакомцами, объединиться на равных и не пытаться тянуть на себя одеяло. Пытаться кого-то удержать? А зачем? Мы же все делаем то, в чем испытываем внутреннюю необходимость.

Хотя, конечно, если назвался груздем и из года в год, из альбома в альбом придерживаешься какого-то постоянного отношения к тому, что происходит вокруг, то невольно ощущаешь стагнацию. Задаешься вопросом: «Что, и дальше будет так?» И тут дьявол шоу-биза вступает в свои права, ползет из всех щелей и пытается внушить тебе мысль, что надо хоть как-то поворочать задницей, чтобы хотя бы не протянуть с голоду ноги. Мечта белорусского музыканта какая? Иметь возможность заниматься любимым делом и не работать на параллельных работах.

— Это потолок? 

— Нет, это данность. Как ни крути, мы все равно опоздавшие. Где-то там все уже было много лет назад, там такой уровень, что даже дети делают качественный продукт. Развитые в музыкальном смысле страны настолько впереди нас, что остается только развиваться. Может быть, появятся какие-то гении, которые смогут очень быстро преодолеть этот путь и нагнать упущенное. Но это будет чудо.

Это нормальный предел: наш гитарист занимается организацией концертов, привозит сюда независимые группы из Европы и Америки. Эти группы катаются в тур на каком-то маленьком автобусе, что-то зарабатывают, спускают и следующие полгода работают какими-нибудь санитарами. Так что проблема актуальна не только у нас, но и во всем мире.

— А это на самом деле проблема?

— Для меня — да. Не в смысле какой-то статусности, мол, у меня будет много денег, я буду ходить в леопардовой шкуре, мочиться в золотой унитаз, а все бабы будут моими. У меня есть все, кроме денег, а их нужно не много: ровно столько, чтобы хватало на жизнь. Просто если я брошу свою работу и подработки, того дохода, что приносит группа, мне не хватит — придется сидеть на шее у соратницы.

Про «троллей» и Коржа

— Обыватель тебе на это ответит, что сам виноват. Значит, музыка твоя никому не нужна. 

— По клубным меркам на наши концерты приходит достаточное количество людей. Столько же собирают в Минске хорошие европейские музыканты. Просто белорусский слушатель инертен: ему нужно все впихнуть в рот, подвигать за него нижнюю челюсть, прожевать, заставить проглотить. А когда уже все это попадет в желудок, очень надолго там останется. Мне кажется, на всем постсоветском пространстве все устроено диким образом: человек слушает 3—4 любимые песни всю жизнь. Вот он услышал что-то в юности, и это будет достаточным запасом и музыкальным познанием. Большому количеству людей и музыка не так уж нужна, она им интересна только в каком-то ширпотребном виде. И дело не в возрасте. Сейчас и молодые люди говорят «А вот раньше!..». Те же Alt-J. Известная группа, но кто ее здесь знает? Я неслучайно говорю именно про этот коллектив, потому что это яркий пример продукта шоу-бизнеса и сделан по всем канонам. И кому эта группа здесь нужна? Хипстерам только. А сколько хипстеров в городе? Тысяч десять. И то из них три тысячи борисовских.

— У интернет-пользователя есть козырь в рукаве. Вот есть условная Metallica, собирает огромную аудиторию по всему миру, а вы кто такие, чего добились, идите на завод работать. 

— Тогда почему бы не сказать это лично? Возможно, я смогу объяснить, почему так происходит. Большинству слушателей не нужно ничего нового. Многие же потребляют музыку именно таким образом: я послушал песню десять раз, теперь она у меня в магнитоле играет каждое утро по дороге на работу. Так можно полюбить что угодно: 5 тысяч человек на концерт может собрать совершеннейшая хрень. В этом смысле количество людей — это абсолютно не показатель.

Все привыкли получать информацию дома, и часто бывает, что ее недостаточно или она не очень убедительно выглядит. Людям очень сложно дать импульс, чтобы у них появился стимул посетить мероприятие. У нас этого почти никто не делает. Наверное, только Макс Корж. Я как-то просматривал клипы белорусских групп, и оказалось, что Корж — единственный достойный артист с самым качественным продуктом. Сам бы я, конечно, вряд ли решился это петь. Я не такой человек и был бы сожран заживо своими сомнениями — у меня другие культурные коды. Но это не выглядит по-дилетантски, это хороший конкурентоспособный поп-продукт, за которым видна серьезная работа. Я считаю, что  Корж жует заслуженный хлеб.

— Тем не менее интернет-пользователь все равно хает этот качественный поп-продукт. 

— Сама интернет-культура мне чужда. Я ценю написанное и верю в то, что это информация. А когда ты можешь спокойно и без каких-либо для себя последствий ляпнуть что-либо или просто нарисовать скобку, все превращается в мусор из значков, из которых люди обычно получают информацию. Получается, что для того, чтобы найти информацию сейчас, необходимо весь этот шлак отфильтровать, а это занимает очень много времени. У меня нет интернета в телефоне, на сцене и на репетициях тоже — только дома я уделяю ему полчаса в день. Поэтому я не то чтобы защищен, но нахожусь несколько в отстранении. Нет, конечно, интернет — это величайшее изобретение, глупо это отрицать. Просто жизнь изменилась, и огромное количество людей может хорошенько опорожниться в публичном пространстве. Кто эти люди, неизвестно. Это куча буквенных знаков, которые заставляют реагировать тех, кто привык воспринимать текст. А реагировать на это ты, по идее, даже не имеешь права. Мне не очень нравится то, что интернет дал возможность высказываться людям, которым, в общем-то, высказываться и не следовало.

Читайте также:

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by