«Воины хлеба»: репортаж о том, как от рассвета до заката мужики из деревни убирают урожай

Недавно в Березинском районе горели лес и поле. Дымило так, что движение по трассе М4 было ограничено. Когда за пару дней до пожара мы снимали комбайнеров на этом самом поле, в воздух тоже поднимался шлейф — только не дыма, а пыли. Четыре комбайна, словно торопясь, разделили поле на полоски и вели то, что в официальной прессе любят называть «битвой за урожай». Чем сейчас живут и о чем думают «воины хлеба» — в нашем репортаже.

Уборка урожая — редкий этап в жизни колхозника, когда капитализм как никогда близок. Никаких взаимозачетов или палочек: собрал — заработал. Председатель местного ОАО «Погостское» Наталья Сокол с этим не совсем согласна.

— У нас сейчас всегда и все зависит от выработки.

Наталья Сокол возглавляет де-юре одно хозяйство, а фактически три (два в свое время были присоединены к наиболее успешному). Сейчас под ее руководством находятся 4600 голов скота, 10 ферм, 5700 гектаров пашни.

— Урожайность в этом году похуже, чем в прошлом: 45 центнеров вместо 50. Но еще пшеница стоит, может, подтянем.

Мимо медленно проплывает, поднимая клубы пыли, дитя белорусской промышленности «Гомсельмаш». Днем вместе с обедом на поле приезжали председатель райисполкома и небольшая группа артистов — награждали первых «тысячников». Поэтому над комбайнами, убирающими поле возле деревни Погост, гордо реет небольшой, но флаг с четырьмя цифрами.

— Погода сухая, вот и пыли много.

За рулем сидят взрослые мужики, которым надо кормить семью. Неужели нужны все эти битвы, флаги и ленты?

— Очень. Они соревнуются между собой, поверьте. Комбайн с флажком или без — две разные машины. Сегодня их поздравили. По нынешним временам, когда все непросто, даже внимание приятно.

Сложных вопросов директор просит не задавать. Жаловаться вслух в регионах у нас не принято, поэтому о некоторых вещах думаем молча.

Молча, например, не об урожайности, а об урожае. В прошлом году собрали столько зерна, что на складах его хватит еще на полгода жизни. Получается, что тритикале (как на этом поле) сейчас нужен не всем. Сельское хозяйство — сфера рискованного земледелия. Озимые могут замерзнуть (как в позапрошлом году), а могут выгореть. Говорят, в этом году в дефиците рапс.

Андрей Жуковский вот уже третью неделю буквально выпал из жизни семьи. Остальное время в году он работает водителем автобуса в Березино. Во время уборки водит комбайн. «День сурка» комбайнера выглядит так: подъем в шесть утра, чистка и подготовка комбайна, работа в поле с перерывом на обед и полдник и к полуночи домой — мыться (это первое желание после работы), ужинать и спать. И так около двадцати дней, на которые Андрей взял отпуск у основного работодателя.

— Я раньше работал здесь, в хозяйстве, — рассказывает Андрей. В конце рабочего дня он настолько чумаз, что дети могут не узнать. Но они все равно спят, когда Андрей приходит домой, поэтому не страшно. — Потом перешел на автобус, но хлеб убирать не могу бросить. Я в деревне живу, где уборка — одно из главных событий года. Приходит время, и на самом деле хочется ехать в поле.

Комбайнеру положен помощник — ключ подать, упавшие колосья поднять и так далее. Но помощнику нужно платить, поэтому опытные мужики предпочитают все делать сами или выходить семейным подрядом. Схема нехитрая, поэтому местные давно ее освоили.

Вдалеке комбайн семьи Кашлачевых. Там за рулем один из лучших местных механизаторов Вячеслав. В помощниках у него 16-летний сын Максим.

Андрей работает с братом Александром. Он всегда где-то рядом — за рулем грузовика, в который Андрей сыплет намолоченное зерно.

— 1000 тонн? Это мы намолотили еще несколько дней назад, сегодня нас поздравляли. Да, это точная цифра, никакой символики, все по весам.

— Вам важно, что страна считает ваши показатели и начинает с них выпуски теленовостей?

— Да, — улыбается Андрей, и становится понятно: действительно важно.

Проводя бо́льшую часть суток на высоком сиденье в комбайне, когда перед глазами метр за метром барабан съедает колоски, это неудивительно. Любой другой с этими колосками заговорит на вторые сутки. Есть в этой монотонной работе что-то философское. Вот тебе земля, зерно и зарплата. Мир акций, пиара и прочих «нематериальных» ценностей кажется чем-то инопланетным.

— Да, я тоже обо всем думаю, время есть. Был бы талант — писал бы стихи.

— Мастерство? Я не смог бы писать тексты, а у вас не получится с первого раза на комбайне работать. Я вот слышу его, а вы?

Я слышу одновременно скрип, сигнальные попискивания и шум мотора. Что из этого за что отвечает — неизвестно. Но если вы впервые сядете в кабину, будете удивлены.

Рабочее место Андрея не выглядит чем-то древним: отличный обзор, вроде есть кондиционер, одна рука на руле, вторая на джойстике.

— Наши научились делать комбайны?

— Да. Вот эта модель неплохой получилась. Простой и быстрый в ремонте.

— На импортных работали?

— Нет, — Андрей снова улыбается. — Но это, наверное, как в иномарку сесть после «Жигулей»?.. Нет, можно на наших работать.

Минут за двадцать бункер (5,5—6 тонн зерна) комбайна заполняется. В самосвал брата влезает два бункера, после чего он мчится на разгрузку. В обычное время водителем в колхозе можно заработать 5—6 млн рублей в месяц. Говорят, в Березино еще поди найди работу с такой зарплатой.

— Нам платят за тонну. В день можно заработать от 500 тыс. до 1 млн рублей в зависимости от собранного урожая. Он в этом году, конечно, не такой хороший, как в прошлом, но и не такой плохой, как боялись.

И все-таки цифры не поражают. Многие считают, что в уборочную деньги с неба сыплются: машину можно купить как минимум. Или просто накопить на жизнь и тратить в безденежные зимние месяцы. Оказывается, все не так уж и радужно.

Когда солнце садится за горизонт, уборка в поле становится похожа на высадку пришельцев: в абсолютной темноте медленно двигаются фонари. Все заканчивается примерно в районе 23:00, когда на поле появляется роса. Влажное зерно — большие потери. Поэтому ночью нынче убирают только от большой спешки. Завтра — опять день комбайнера.

— Но так надо, — философствует Андрей. — Деды наши убирали хлеб, отец мой успел поработать на комбайне без кабины СК-3. Теперь наша очередь. Надо же кому то убирать, правильно?

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by