Колхоз «Белоруссия» встречает Новый год: фотоистория из глубинки
Ворота были открыты, и мы зашли внутрь. Пожилая работница СПК, укутанная в пальто, держала в руках длинную метлу. «Как дела у вас в колхозе?» — спросили мы у бабушки. «Хорошо в колхозе дела, — ответила она. Коровы мычали, туман скрывал горизонт, жизнь обычно-необычного СПК с символичным названием «Колхоз „Белоруссия“» текла своим чередом. О том, что Минск — это уже давно не страна, и о стране настоящей, искренне-трудовой наша предпраздничная фотоистория из глубинки.
Беларусь, утро, 8:00. В Ждановичах выстроилась очередь из автомобилей, которые белорусы скупили в России. У литовского посольства толпились минчане, желающие получить визу и съездить на новогодний уик-энд в Вильнюс. А кто-то уже занимал очередь в обменник. По главной улице деревушки на Могилевщине в это время легкой походкой шел гражданин Н. Пакет звенел, снег скрипел, ему было хорошо, и весь день был как на ладони.
О том, что ты попал в «Белоруссию», так сразу и не догадаешься. Колхозного знака-обелиска мы не нашли. Проехали Кировск, свернули с трассы — вот и Хвойница, одна из деревень в зоне ответственности СПК. По краям дороги — выпотрошенные бетонные короба. Здесь когда-то жили люди.
Колхоз «Белоруссия» — это микрокопия страны Беларуси со всеми ее проблемами и историческими горестями. Такие дома в народе называют чернобыльскими. Их строили для переселенцев после аварии на ЧАЭС.
Работы в Хвойнице не стало, жители покинули дома, вернулись туда, где родились. Жилища разграблены, стены закопчены: когда котельная остановилась, топили грубки. Хрустят под ногами кирпичи, а из стен торчат жилы-провода. Даже днем здесь жутко. От того, что время остановилось.
А из этого окна наша родина видна. Тихо в Хвойнице, редкая машина проедет по улице. Прочь с кладбища — туда, где бьется жизнь.
Возле местного магазина толпится народ. Райпо, как бы его ни ругали, олицетворяет в белорусской деревне цивилизацию. «Белпочта» привезла свежие газеты, в которых красивая и современная страна идет вперед. Привезли и хлеб — значит, движение не прекращается.
В магазине нас обступают люди и рассказывают о своих проблемах. Эти истории почти всегда одинаковы. Когда-то колхоз был сильный, крепкий, председатели — работящие, держали все в ежовых рукавицах. Потом хозяйства объединили, центр жизни переместился в соседние Барчицы. И все изменилось. Молодежь колесит в Россию: кто на стройки, а сейчас вот за товарами. «В колхозе зарплату мужу печеньем выдали. Будем печенье на Новый год есть», — грустно говорит одна из посетительниц. Врет, не было такого, скажут нам потом.
Простые белорусы за пределами МКАД ездят на простых велосипедах. Это совсем не откровение, а банальная констатация, но все же: сельские велосипеды, купленные во времена Машерова, редко кто обновлял. Многих лидеров они пережили, да и еще на ходу — многое переживут.
К Новому году Хвойница готова: плакаты в магазине, снеговик с «2015», елочки и снежинки. Щепотка настроения — и вот уже захудалый продмаг, где полки ломятся под грузом дешевого вина, изменился и похорошел.
На окраине деревни бывшие колхозные мастерские. С одной стороны они ограждены забором, но доступ открыт. Разбитые окна, гордая надпись на фасаде — «50 лет СССР». «Все здесь растащили давно. У кого силы были, тот и тащил», — бросает проходящая мимо пенсионерка. 23 года после СССР промелькнули незаметно.
Разрушенные стены колхоз «Белоруссия» пытается продать. «Мастерская д. Хвойница. Год ввода — 1976. Процент износа — 61,2. Остаточная стоимость — 386,0 тыс. рублей», — болтается на сайте исполкома объявление. Но где взять инвестора-инопланетянина? Слепить из песка и тумана разве что.
По грунтовке, проезжая безымянную умирающую деревеньку, мы едем из неперспективной Хвойницы к центру колхоза — в перспективную деревню Барчицы.
А точнее, в агрогородок. У него есть своя история. В XIX веке здесь жил помещик Игнатий Булгак. При Советах создали колхоз «Пятилетка №2», одного из первых председателей которого застрелили буржуазные недобитки. После войны колхоз носил имя Калинина, назывался «Коммунистом», «Беларусью». В 2009-м Барчицы сделали агрогородком — центром хозяйства СПК «Колхоз „Белоруссия“». Яркие «президентские» домики формируют барчицкий скайлайн.
В Барчицах есть дом культуры с библиотекой, фельдшерско-акушерский пункт, почта, соцпункт. Стандартный агрогородокский набор благ. Агрогородок газифицирован и обеспечен интернетом.
На столбах объявления: недавно здесь была распродажа. Никакого Белостока не надо, если цены в шоке. Может быть, и перед Новым годом что-нибудь привезут.
В магазине под названием «Магазин» настоящий праздник: под потолком «дождик» и гирлянды, аккуратная елка в центре. Молодцы все-таки эти ребята из райпо. Две пенсионерки-покупательницы рассказывают нам, что жизнь в колхозе хоть и не пестрая, но нормальная.
«Спасибо колхозу: и зерна дадут, и картошку собрать помогут, — говорят бабушки. — Люди, правда, небогато живут. Молодежи мало. Многие уехали. Коров раньше больше двадцати было на деревню, а теперь две осталось. Сил нет держать. Живем как-то».
Одна из бабушек поедет на Новый год к детям и внукам, а вторая ляжет спать: ни елки, ни подарков, ни настроения — помирать пора, говорит. Хотя улыбается задорно. Может, лукавит все-таки?
В агрогородке есть и школа с детсадом, а там, где школа, там ведь и надежда.
Центральные объекты Барчиц расположены рядом с колхозной конторой. Вокруг конторы фигурки лебедей и каменные скульптуры. Флаг, правда, потрепался: суровые нынче с востока дуют ветра.
Колхоз «Белоруссия» не богатый и не бедный — обычный, под стать стране. Основные товарные отрасли растениеводства — зерно, сахарная свекла, рапс; животноводства — молоко и говядина. Есть рынок сбыта. В районке отзываются хорошо.
Имеются две МТФ, строят новую. Перевооружаются.
Заходим на ферму, что постарше. Пенсионерка чистит коровник. Говорит, что не обижают. Только устроилась, сколько будут платить, не знает: «Миллион, думаю, получу на подработке. Хорошая к пенсии прибавка. К Новому году».
По словам людей, зарплата в среднем по году — 3—4 млн. Зимой тяжеловато. Но давным-давно привыкли, откладывают с лета. Сторож котельной работает в ЖКХ. День работает, два отдыхает, имеет 2,8 млн.
Председатель СПК Владимир Ядченко рассказывает о том, что его «Белоруссия» движется только вперед:
— Больно слышать, когда тебя упрекают незаслуженно. Вот кто-то вам сказал, что у нас зарплату выдают печеньем, а я за такое судиться готов. Печенье и конфеты мы действительно купили, за счет профсоюза, но для того, чтобы сделать к Новому году своим колхозникам подарок. Обидно слушать, когда наговаривают.
Я понимаю, в чем дело. Прошло объединение двух хозяйств с центром в деревне Барчицы. Нормальным людям дали здесь «президентские» домики, кто-то уехал в город, кого-то мы возим на автобусе в колхоз. А в Хвойнице все закрыто, вся социальная сфера. Остался там нехороший контингент людей. Кто на Россию ездит, кто туда, кто сюда. Кто пьет просто. Да, стоят дома старые, но ремонтировать их нецелесообразно. Потому что деревня неперспективная. Смысл туда деньги вкладывать? Сегодня строятся агрогородки, деревни стягиваются. Это правильное решение, потому что проще социальную сферу содержать. Она ведь огромные деньги тянет.
В Хвойнице осталась только маленькая ферма, где работают несколько человек. Летом они получали и по 4 млн, и по 4,5 млн. Зимой — 2,7—2,8 млн. И это немалая зарплата по сегодняшнему времени. Сейчас, сами знаете, на заводах сокращения идут. А в целом по хозяйству у меня зарплата 4,6 млн в ноябре была. С начала года — 4,2 млн. Это не мало. Помогаем людям. Дешевле говядину можем продать. Зерно бесплатно выдаю. Пенсионерам с уборкой подсобим. Никто не скажет плохо про мой колхоз.
«Белоруссия» работает с «Бабушкиной крынкой». Люди говорили нам, что у предприятия были проблемы с оплатой товара колхозу. Но зарплаты всем платят вовремя. Пока.
Председатель рассуждает о планах:
— Открыли современный молочнотоварный комплекс. Строим новый комплекс большей производительности, создаем производство закрытого типа. Зарплату людям платим с того, что зарабатываем. Мы не иждивенцы. У меня один тракторист вплоть до осени зарабатывал в месяц по 9—14 млн! Есть парни, которые на комбайнах в июле 23 млн получали, а в августе — 18. Плюс бесплатное зерно.
Вот тем, кто недоволен, я бы тоже задал вопрос. А почему они не могут сами свою хату обкосить, забор в порядок привести? Чего ждут? Прошли времена, когда это делало государство. Сейчас надо самим.
Если бы у председателя была возможность обратиться к колхозникам с новогодним посланием, он бы так и сказал. То же самое, впрочем, скажет и телевизор в 23:50 31 декабря. Мыслит государственная вертикаль синхронно.
Сердце колхоза «Белоруссия» — в местном доме культуры. Здесь вот-вот поставят живую елку и повесят гирлянды. Праздник постучится в дверь, и танцпол заиграет огнями.
Время не властно над ценами в барчицком ДК.
Заведующая домом культуры Елена Шакарова — из тех людей, которые горят своей работой. Она рассказывает: «Агрогородок жив, у нас есть школа, есть молодежь. Зарплата зимой в хозяйстве небольшая, миллиона 2, может, чуть больше, но выплачивают вовремя. Председатель хороший, нам помогает. Люди ходят на кружки, танцуют, поют. Показываем кино, мультики для детей, приезжает филармония. Устраиваем дискотеки. Раньше сама подбирала музыку, а теперь ребята. У нас есть высокоскоростной интернет, песни легко оттуда взять. А то и просто с мобильных телефонов ставят».
Зарплата, по словам заведующей, у нее нормальная — больше 3 млн. Да и не в деньгах счастье: «Я очень люблю общаться с людьми, они у нас такие замечательные! Есть бабушка, вот тут недалеко живет, она 1000 песен знает. И сколько таких в округе!»
В библиотеке особой популярностью пользуются детективы и фантастика — как и везде. Здесь есть компьютер с интернетом. 1 минута — 100 рублей. «Недешево», — говорит библиотекарь…
Мы спрашиваем у заведующей, ответственной за культуру и досуг колхоза, знает ли она что-нибудь о суде за «Беларусь-Белоруссию», который идет сейчас в России. Но лингвистические споры — удел столичных интеллигентов. Про суд Елена Шакарова не слышала, а к «Белоруссии», говорит, давным-давно, с детства привыкла — слух не режет: «Единственное, немного удивляет само название нашего хозяйства. Тут и СПК, и колхоз — получается масло масленое. Но ведь слова на нашу жизнь не влияют, поэтому пусть будет».
Как лодку назовешь, туда она и поплывет. Но к таким мелочам в белорусской глубинке относятся равнодушно.
Нам показалось, колхоз «Белоруссия», эта микрокопия страны Беларуси, где разруха и современность живут рядом, а люди привыкли держать удар, встречает 2015-й с философским оптимизмом. Как-нибудь пробьемся.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by
