Репортаж с Радуницы в радиоактивной зоне
Несколько дней в году каждый имеет право законно проникнуть в белорусскую зону радиоактивного загрязнения. (Хотя, конечно, много желающих посещать ее гораздо чаще.) На Радуницу тысячи людей едут на кладбища, расположенные за колючей проволокой и знаками «Радиационная опасность». Мы воспользовались этой возможностью, чтобы увидеть, как меняется с годами местность, избавленная от присутствия людей. Заодно осмотрели ее с самой высокой точки в белорусской части зоны.
На КПП Полесского государственного радиационно-экологического заповедника по случаю «родительского дня» установлен столик. Здесь регистрируют всех въезжающих, переписывают данные паспортов, номера машин. Ровно столько же должно проехать вечером в обратном направлении.
Люди проинструктированы о том, что окрестности могут быть опасны, знают, на что идут. Идут они на это ежегодно. По сути, посещение кладбищ, оставшихся в зоне, для многих — это единственная возможность встретить бывших земляков, разбросанных по всей стране. Радуницу так и воспринимают — как день встречи.
«…применять простейшие средства защиты — марлевые повязки, перчатки. По окончанию работ верхнюю одежду тщательно встряхнуть, открытые части тела вымыть привезенной с собой водой…» — это из инструкции о том, как вести себя на Радуницу в зоне. На практике большинство из тех, кто приезжает сюда, давно отбоялись. У них собственные представления о безопасности и здоровье.
Сотрудники заповедника и милицейских подразделений по охране территории радиоактивного загрязнения в это время организуют усиленное дежурство по периметру и внутри него.
Командир хойникского отделения ОТРЗ Сергей Шпарун говорит, что как раз в эти дни нарушения фиксируются редко. Имеет в виду в основном мародерство и браконьерство. Борьбой с ними старший прапорщик занимается здесь с 1992 года. В ведении отделения больше 88 тыс. га, почти треть района.
— Каждый год примерно одни и те же люди ездят, в прошлом было 2760 человек, — Шпарун едва ли не всех уже знает лично. — Ну и хоронить часто привозят стариков, которые когда-то получили жилье в чистых районах, но в конце пожелали вернуться на родину. Двое-трое таких похорон в месяц таких случается. Так что там есть и новые могилы.
В хойникской части зоны располагались 25 населенных пунктов. Некоторые из них захоронены, где-то постройки еще держатся. У каждого свои кладбища. Соответственно, туда первым делом и едут люди. Наведя порядок, уезжать не спешат.
На берегу Припяти у Ломачей собралась многолюдная компания. Оказывается, это деревня чуть ли не в полном составе. Некоторые из собравшихся не видели друг друга четверть века. Наперебой вспоминают, как было, выясняют, где чей сын.
Формально населенного пункта, конечно, давно нет, отселен. Но люди уверены, что деревня существует, пока они здесь собираются. Радуница — тот самый повод доказать себе, что деревня — это не территория, а люди.
— Вот тут пристань была, «ракета» ходила, — Нина Ткачук теперь начальник управления в украинском Минфине. — Платишь пять рублей — и через пять часов ты в Киеве. Этой «ракетой» и ездила я учиться, там и осталась…
Нынче Припять съела пристань вместе с куском берега.
Отправляемся дальше. Сегодня из-за интенсивного движения живность ушла подальше от дорог, не высовывается. Попадаются только рептилии. То ли слишком ленивые, чтобы прятаться, то ли слишком красивые и тщеславные.
— Смотрите, куда ногу ставите, гадюк тут много, — советует сержант Евгений Танкевич. — Сейчас движение активное, так они отползли с дороги, а вообще, бывает, как по ковру едешь.
В остальное время животные чувствуют себя довольно спокойно. Бывает, являются в деревни за пределами заповедника.
— Как-то бабушка пожаловалась, что пришел зубр к ней в огород да сдох, — вспоминает старший прапорщик. — Потом выясняется: действительно, пришел. Залез в «копец», наперся там бурака до отвала, ну и прилег.
— А необычных существ встречали?
— Если вы про мутантов, то этой дребедени тут нет.
— Про мутантов мы и так все знаем из кинофильмов. Вы расскажите про новые виды, которых раньше не было. Говорят, лошадь Пржевальского забегает…
— Да, рассказывают, что заходит с украинской стороны. Рысей много стало, медведя видели…
— Надо вам сюда еще тигра уссурийского запустить, отлично приживется, — любуемся одичавшей природой.
— Давай, льва еще запусти, — сержант Танкевич к чрезмерному зоологическому разнообразию относится осторожно. — Так и из машины не выйдешь…
Что до «дребедени», так эту тему в Хойниках оставляют заезжим любителям экзотики и страшилок.
— Оказался у нас как-то проездом один дальнобойщик из Бреста, — вспоминает Танкевич. — Тоже все интересовался: про кабанов с двумя головами, не светятся ли местные жители в темноте, про все это вот. Конечно, мы все подтверждаем. И с тремя головами бывают, и не такое можно увидеть… Потом ночью смотрим — не спит. Спрашиваем: что, мол, случилось? А он совершенно серьезно: посмотреть хочу, когда светиться начнете.
Как-то поймали очередного «сталкера».
— Паренек из Мозыря лет 19, видно, наигрался в компьютер, сел в лодку и по течению доплыл до заповедника, — рассказывает Сергей Шпарун. — Бродил в камуфляже, набирался впечатлений. Задержали, дали впечатлений, оштрафовали, отправили к маме.
Вообще же, по словам милиционеров, подобным туризмом страдают в основном столичные экстремалы.
Видим на дороге машину с поднятым капотом. Внутрь задумчиво смотрит молодежь. Шпарун останавливается, интересуется, нужна ли помощь.
Потом признается: среди пассажиров есть парни, которые у него на «особом счету». Не скрывает, что Радуница для некоторых может стать поводом не столько посетить могилы родных, сколько разведать местность, узнать, не лежит ли где чего плохо.
Милиционеры говорят, что в отделе собраны мотоциклы таких «металлистов» и их добыча. Кстати, там же теперь лежит и дряхлая лодка, на которой недавно двое сельчан отправились браконьерствовать, перевернулись да утонули. Жилеты, кстати, имелись, но их оставили на берегу. Когда вытащили лодку и груз, в сетях было 68 килограммов рыбы. Видно, добыча и перегрузила човен.
В отселенных Тульговичах остались жить три человека. Тут есть электричество, приезжает автомагазин, бывают фельдшер, почтальон. Александр работает в лесничестве. Он один из троих местных жителей.
В этот день в его доме собралась многочисленная родня.
Любовь Михайловна Бубнова сейчас живет в Речице, получила там 2-комнатную квартиру взамен дома в Тульговичах.
— Наших 50 семей переселили тогда в Речицу. Сейчас живых осталось 15 человек. Я в том числе.
— Так, может, просто возраст?
— Я бы не сказала. Нормальные крепкие люди были, не старые.
Сегодня не запрещается сходить на свое подворье. «Джунгли», конечно, берут свое.
— Зашла в сарай рядом с моим домом, а там уже кабан завелся, — Любовь Михайловна рассказывает об этом с огорчением, как если бы завелась плесень. — Побежал в лес.
— Раньше жил тут дед один, сейчас умер уже. Как-то подвозил я его на такую вот Радуницу, — рассказывает Шпарун, пока едем. — И спрашивает: «Хочешь клад покажу?» Ну кто ж не хочет… Взял дед лопату и откопал за сараем у себя во дворе три 3-литровых банки. Все набиты советскими деньгами. Там, насколько помню, купюры были по 10 и 25 рублей. Сказал, что еще четыре где-то рядом зарыты, но уже не стали искать. На тот момент они, конечно, ничего уже не стоили.
Исследовательская станция Масаны — самая южная точка зоны.
Псы Билл и Маркиза, возглавляемые котом Анальгином, деловито бродят среди агрегатов на метеоплощадке.
Сотрудник станции Юрий Штыхнов говорит, что такая благодать только в светлое время. Ночью бывает страшно.
— Это новые собаки, предыдущую волки съели, — улыбается Юрий. — Ну и рыси навещают. Недавно слышу: топот, будто табун коней вокруг домика носится. Открыл дверь — мимо ног собака в дом шмыг! А следом рысь — только и успела у порога затормозить.
С вышки виден до боли знакомый силуэт.
Только справа к нему добавилось новое сооружение — огромный контайнмент, который собираются надвинуть на старый саркофаг.
Ближе к вечеру начинается зачистка. Тем, кто задерживается, надо предложить покинуть местность. Причем осмотреть надо не только окрестности кладбищ.
— Закрываем окна! — командует Шпарун.
С гладкого асфальта выезжаем на старинную брусчатку.
Командир отделения говорит, что клали ее еще при Екатерине II, это та самая дорога из Петербурга в Киев. Смотрится дорога шикарно. Но УАЗ наших восторгов не разделяет, трясется на камнях, как в лихорадке.
Шпарун и Танкевич осматривают «угол» у Припяти, убеждаются, что людей нет. Хотя свежие следы их пребывания имеются.
Больше всего в зоне боятся пожара. Случись чего, бороться с огнем будет сложно, да и дозу облучения можно получить страшную. Поэтому открытый огонь запрещен в принципе. Есть своя пожарная служба. Учитывая наплыв людей, машины сегодня дежурят в разных точках. За тем, чтобы не дай бог кто-то не развел костер, следят также милиция и сотрудники заповедника, расставленные в разных местах.
На выезде расположена станция дезактивации, смываем пыль с машины.
К вечеру поступают данные со всех КПП: гости уехали. В этом году здесь побывало 2760 человек. На одного больше, чем в прошлом.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by
