«За попадание на „Песню года“ нужно было платить в твердой валюте с пятью нулями». История о том, как становились популярными в девяностых

 
18 февраля 2016 в 8:00
Автор: Александр Чернухо. Фото: Анна Иванова; из архива
Автор: Александр Чернухо. Фото: Анна Иванова; из архива

«Выкупали в лизинг аппаратуру, добивали машину — находили новую. Гонорары со всех конкурсов и концертов пускали на новые песни. Оставалось только на жизнь, — Ирина Дорофеева вспоминает времена, когда карьера только начиналась, а вместо уютных столичных залов в концертном графике были выстуженные сельские клубы с прохудившейся крышей. — Случалось, что искали по закромам — морковку, картошку». Белорусским артистам всегда приходилось нелегко: раньше — нескончаемая гастрольная пахота, сейчас — неминуемый вопрос «Кто эти люди?». Попытки попасть на телевидение и борьба с «фанерой», бесконечные концерты в глубинке и путь к успеху. История суверенной белорусской эстрады — в материале Onliner.by.

В середине восьмидесятых белорусских эстрадных артистов часто можно было увидеть по общенациональному телевидению, которое смотрели абсолютно все. Попасть туда было очень сложно, но если уж там оказался, то успех был гарантирован. Разумеется, одними из завсегдатаев телеэфира были Александр Тиханович и его супруга Ядвига Поплавская: они попали в «ротацию» благодаря победе на всесоюзном конкурсе эстрадных артистов.

— На телевидении можно было оказаться только в том случае, если у тебя что-то убийственное либо непререкаемый авторитет, многолетняя карьера. Снимают «Голубой огонек», приезжает редактор с центрального канала, забирает все фонограммы, а потом уже звонят артистам, которые подошли, — вспоминает Александр Тиханович. — Нас до всесоюзного конкурса артистов эстрады душили и никуда не пускали. А потом начали звать: выдавали песню специально для «Голубого огонька» — пой. Недоволен? Больше тебя никогда не пригласят: пока не заработаешь авторитет, будешь петь то, что дают. Постепенно мы его завоевали, но все равно могли сказать так: «Саша, вас уже много. Отдохните». Говоришь: «Ну как так?» А тебе объясняют, что нужно подождать: примелькались уже.

Хотя жаловаться было грех. Большинство эстрадных артистов работало при филармониях, которые полностью обеспечивали их всем необходимым: репертуаром, костюмами, гастролями и прочими благами, о которых вскоре пришлось забыть и учиться работать самостоятельно: Советский Союз пал. Чем это обернулось для артистов? В принципе, ничем хорошим: организовать гастроли стало намного сложнее, мелькнуть на телевидении — тоже.

— Советский Союз развалился, государства получили независимость, появились собственные деньги и законы, — рассказывает Александр Григорьевич. — Телевидение стало коммерческим, и для того, чтобы попасть на «Песню года», нужно было заплатить большие деньги и привести с собой спонсора — это была сумма в твердой валюте с пятью нулями! Платили молодые, а людей нашего поколения, которые своим трудом завоевали в советское время возможность быть на Первом канале, приглашали.

Такая схема, говорят, существовала до 1996 года, когда в России установились относительно четкие правила шоу-бизнеса и появилась масса молодых новых артистов, продюсеры в классическом понимании. Вплоть до 2000 года белорусские артисты были сосредоточены исключительно на внутреннем рынке, который худо-бедно, но тоже развивался. Чета Тихановичей, например, создала свой театр песни и смогла, используя старые связи, вполне успешно организовывать концерты на крупных площадках бывшего Союза. «Под крылом» у Александра и Ядвиги были тогда еще начинающие артисты Инна Афанасьева, Дмитрий Смольский, Александр Солодуха — пожалуй, самая известная личность в современном мире белорусской эстрады.

— С Сашей Солодухой мы начинали в оркестре Финберга, он был бэк-вокалистом. Ушли вместе. Когда организовали театр, то взяли его к себе: Саша очень хотел петь, — говорит Тиханович. — Помню, он всегда был с длинными волосами, а выступал с гитарой. Саша очень любознательный, пытливый и работоспособный — таким людям бог дает. Его упорство, целеустремленность победили все. Он и сейчас звонит и советуется со мной по поводу нового репертуара.

Еще одной «крупной рыбой», с которой посотрудничали Тиханович с Поплавской, была группа «Ляпис Трубецкой». В то время продюсерский центр артистов искал новые способы заявить о себе — так появилась белорусско-российская передача «Поп-TV», выходившая на Первом канале и на спутниковом телевидении. В гостях у Тихановича побывали многие исполнители и коллективы, которые можно перечислять достаточно долго. Одним из них стала и прежняя группа Сергея Михалка.

— Михалок — яркий, своеобразный артист, и мне нравился его веселый панк. Когда я услышал песню «Ау», она меня очень зацепила: это было что-то новое и ни на что не похожее, — вспоминает Александр. — Организовали для них съемку в Доме офицеров, договорились с россиянами. Я еще попросил: «Ребята, пожалуйста, не опаздывайте» Приехало телевидение, выставили камеры, режиссеры ждут группу, а группы нет. И тут спустя 40 минут появляется директор «ляписов» Женя Колмыков… Я ему говорю: «Ну как так?» А он мне в ответ: «Ну не хотите снимать — и не надо». Потом, конечно, извинился, когда увидел результат.

На «Поп-TV» были и «Ногу свело», и «Отпетые мошенники», и Сергей Пенкин, и многие другие. Помню, меня даже вызвали в горисполком. Мэр жаловался: «Слушай, Саша, еду я по городу, а в самом центре, на площади Победы, висит большая растяжка «Александр Тиханович и его друзья „Отпетые мошенники“». Я ничего не понял!»

* * *

В начале девяностых в мире белорусской эстрады происходит знаменательное событие: в Витебске в 1992 году состоялся первый «Славянский базар», выросший из «Фестиваля польской песни». В первом же мероприятии приняли участие артисты из Беларуси, России, Украины, США, Канады, Австралии, Польши, Грузии. Правда, вспоминают очевидцы, не все прошло гладко.

— Первый «Славянский базар»… — вспоминает Александр Тиханович. — Был полный зал, хотя не все было готово. Помню, члены жюри шли по деревянному настильчику, и Надежда Бабкина просто провалилась по пояс. Кричала: «Мужчины, помогите выбраться отсюда!» Но фестиваль сразу всем понравился и привлек внимание россиян. Вскоре он уже приобрел государственный уровень и заработал на полную силу.

Спустя год на фестиваль в Витебск приехала 16-летняя могилевчанка Ирина Дорофеева, тогда еще никому не известная начинающая певица. Ирина вспоминает, что еле успела сделать паспорт, чтобы выступить на «Славянском базаре».

— Нам было сложнее, потому что институт филармонии перестал существовать в том виде, в каком он был в советское время, — рассказывает певица. — Понятно, что мы не могли пробиваться на всесоюзную сцену: было сложно. Раньше филармонии полностью обеспечивали артистов, а мы оказались предоставлены сами себе. Мне повезло больше других, потому что я сразу попала в ансамбль «Верасы» — это было большой честью и ответственностью, а огромный репертуар пришлось поднять буквально за три месяца. Хотя, конечно, каждое время по-своему трудное и в то же время интересное.

В то время большую роль в карьере Ирины сыграл продюсер Юрий Савош — соучредитель ансамбля «Верасы». Вскоре певица и ее продюсер вышли из состава коллектива и сосредоточились на сольной карьере артистки. Объехали с концертами всю страну, а в 1999 году состоялся первый сольный концерт певицы в КЗ «Минск», он назывался «Рождение звезды». На выступление Дорофеевой приехал Александр Лукашенко.

— Это был первый концерт белорусской певицы, если я не ошибаюсь, на который пришел глава государства, — говорит Ирина. — Надо было показать, что я действительно способна сольно держать зрительный зал. Тогда я почувствовала в себе силы самостоятельной артистки.

В то время процесс раскрутки певца был предельно простым и неимоверно сложным одновременно, и заключался он в разработке сложнейшей гастрольной трассы. Еще с советских времен артисты отправлялись на гастроли с собственной аппаратурой, поэтому транспортные расходы выливались в солидную сумму. Плюс питание, проживание и прочие бытовые нюансы.

— Это еще со времен «Верасов» повелось. Концерт в Красноярске? За несколько дней туда выезжает фура с оборудованием. Уже потом в больших концертных залах появилась своя выстроенная аппаратура, а в маленьких городах мы работаем так до сих пор, — говорит Александр Тиханович.

Артисты вспоминают, что еще даже в начале «нулевых» в белорусской глубинке была полная разруха, а об удобствах артисты могли только мечтать. Тем не менее все прекрасно понимали, что это единственный путь к популярности. Как стала известной Ирина Дорофеева? Благодаря туру в 2001—2002 годах, когда артистка проехала по стране с 435 концертами.

— Беларусь была обнищавшая: в магазинах ничего не найти, кругом покосившиеся заборы, дома культуры не отапливались. Это были гастроли на выживание. Я пела на белорусском языке, и складывалось такое ощущение, что меня не понимают люди, особенно в некоторых регионах страны, — вспоминает Дорофеева. — Это была такая пахота! Скажем честно, многие помогали: каким-то образом я всегда умела располагать к себе людей. Тогда подключились энергетики и подсобили с проживанием на своих базах, питанием, какими-то бытовыми вопросами. С транспортом сотрудничали с МВД, так как в рамках тура была большая часть благотворительных концертов: мы проехали все воинские части и детские дома.

Всю аппаратуру возили с собой, потому что в залах ничего не было. Наш электрик приезжал и чинил розетки, проверял фазы. Туалеты на улице, никаких условий. Какой райдер? Вот вам кипятильник и ведро с водой — делайте что хотите. Спасибо, добрые люди приносили что-то свое, домашнее. Могли ночевать и в детском саду, и в общежитии техникума. Этот тур дал мне неимоверную силу и опыт. Пережить такое — петь вживую по три концерта в день при любых условиях — это многого стоит. А выходить на сцену никому не известной девочкой еще сложнее, ведь меня тогда еще никто не знал. Куда-то приезжаем, и оказывается, что здесь уже 20 лет никто не выступал. Холодно, с потолка течет, штукатурка валится, а я пою. Но это была лучшая реклама — общение со зрителями. После такого все знали, что в их городе выступала молодая артистка Дорофеева.

* * *

В девяностых на хрупкий мир постсоветской эстрады обрушивается еще одна напасть — засилье «фанеры», которую все вроде бы нещадно ругают, но вытравить не могут никак. Поначалу использование фонограммы было необходимостью на телеконцертах, но постепенно разбалованные артисты все чаще стали грешить выступлениями «под плюс» и на собственных сольных концертах.

— «Фанера» началась с того, что телевидение делало большие сборные концерты, — объясняет Александр Тиханович. — Петь там живьем, каждому порепетировать, выстроить инструменты — времени бы просто не хватило. Тогда не было аппаратуры, которая позволяла бы все сделать качественно. Плюс это страховало телевизионщиков — чтобы никто ничего крамольного не ляпнул в прямом эфире. Я видел, как людям срывало башню, и они несли бог знает что со сцены. Рассказывать не буду, но было очень неприятно. Поэтому выдвигалось требование: вы записываете фонограмму, приносите — и мы работаем. Потом с Запада пришла волна диско. Приезжают Boney M, и мы видим, что половина «бэков» — фонограмма. Наши артисты тоже начали использовать «фанеру», но это быстро превратилось в халтуру: тебя просят спеть живьем, а ты понимаешь, что теряешь квалификацию. Было даже так: объявляют одного артиста, выходит второй, а фонограмма звучит третьего. Я потом говорю с певцом, у него волосы дыбом стоят: «Я песню не знаю, а рот открывать пришлось!»

Тем не менее Беларусь всегда была небогатой на скандалы вокруг артистов — тему, на которой спекулируют многие певцы в других странах. Хотя, признается Александр Тиханович, после «Еврофестов» и колеса в машине прокалывали — всякое бывало. Но нарочно никто ничего не выдумывал и из себя звезду не корчил.

— Да, были моменты, когда я могла топнуть ножкой, — смеется Ирина Дорофеева. — Но было за что: выхожу выступать, а сцена грязная. Балет танцует, падает на пол — поднимаются все в пыли. Я и говорю: «Извините, но нужно прекратить концерт. Думаю, зрители не будут возражать и подождут, пока уберут сцену». А в зале сидит председатель, начальника отдела культуры снимают с должности. Естественно, скандал. Но ведь это нормальная бытовая ситуация. Я никогда не делала этого специально, просто хотелось научить людей самоуважению и особому отношению к артистам.

* * *

Говорят, что последняя волна артистов, которые продолжают активно работать с разной степенью успеха, появилась во время пика передачи «Звездный дилижанс», на кастинги которой приходили тысячи человек. Что потом? Заявить о себе стало гораздо сложнее.

— Имена открывают, и они быстро исчезают, — говорит Ирина Дорофеева. — Зритель откровенно удивляется: кто эти люди и за что они получают премию «Песню года»? С проектами тоже непросто: человека нужно постоянно пиарить, показывать. Молодежи трудно: объемы информации настолько большие, что слушателю сложно что-то запомнить. Почитал, услышал и тут же забыл: нужно что-то, что действительно понравится, а для этого все равно должен быть мощный пиар. Вот феномен Макса Коржа до сих пор не могу понять. Значит, есть какие-то пути, но это что-то совсем другое, новое. Пусть разбираются продюсеры.

Читайте также:

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by