«Пять „ипэшников“ креативят больше, чем рота чиновников». Зомби из Sweet Brains раскрывают карты
За последние пару лет зомби-бенд Sweet Brains — это, пожалуй, самое яркое явление в сером мире белорусской эстрады. Откровенные фрики, которые по какой-то причине решили штурмовать «Евровидение», не вписываются в стандарты отечественного трубадурства и раз за разом оказываются за бортом. И тем не менее они методично пытаются заявить о себе на официальном уровне. В редакцию Onliner.by ряженые мертвяки пришли вместе со своим создателем Олегом Усовым, который рассказал не только о кухне проекта, но и о закулисных тайнах белорусской попсы.
Все это время зомби скрывались за красивыми масками, и обывателю оставалось лишь имажинировать по поводу личностей «мозгоедов». Создатель группы Sweet Brains тоже до последнего был в тени. Но после очередной неудачи на белорусском отборе на «Евровидение», видимо, накипело. Ряженые в костюмы зомби артисты не прошли в число финалистов конкурса, количество которых сократилось с 15 до 10.
Зомби и их создатели расстроены. Еще бы, ведь именно на «Евровидение» приходится период активности группы, из всех путей своего развития выбравшей, кажется, самый странный. Впрочем, это их дело. Нас интересует кухня проекта.
— У каждого есть предыстория, — начинает издалека создатель группы Sweet Brains Олег Усов. — Бывают случаи, когда человек оказывается между жизнью и смертью и его мировоззрение меняется. У меня была такая ситуация: я не игроман, но мой друг однажды посоветовал игру Zombies vs. Plants. Я три дня не выходил из дома, пил только воду и ничего не ел. Пока не прошел игру, был ни жив ни мертв: чуть не умер от голода. Я пережил огромный стресс, а сильные эмоциональные переживания должны во что-то трансформироваться. Подумал и решил собрать позитивных ребят, которые помогли бы воплотить мою задумку.
В шоу-бизнесе очень важно придумать оригинальную свежую идею, которых сейчас практически нет. Все вторично, однако я могу с гордостью сказать, что ни одной зомби-группы, кроме нашей, в мире не существует.
— Стандартный вопрос. Кто эти люди?
— Они связаны с шоу-бизнесом, параллельно подрабатывают на государственных работах. Было очень важно найти не звездных персонажей. Как вы себе представляете Инну Афанасьеву, которая днем была бы прекрасной певицей, а вечером превращалась бы в зомби и ревела в ночном клубе душераздирающим голосом? Мы искали людей, которые разбираются в сфере, но без претензий на какой-то звездный статус.
— Sweet Brains — это, пожалуй, самый яркий проект за последнее время в так называемом белорусском шоу-бизнесе.
— Знаете, я очень счастлив, что живу в Беларуси. Здесь у меня очень много друзей и талантливых людей. Приведу пример: шоу Макса Коржа считается одним из лучших, но работают над ним не суперпрофессиональные заграничные специалисты, а два моих хороших друга. Они делают все эти спецэффекты в обычном гараже. Вот и у нас есть много знакомых, которые трудятся над созданием образов для зомби. Например, настолько точных и уникальных масок не было даже у создателей Zombies vs. Plants. Их делали люди, которые трудились над образами для «Калыханкі». Костюмы шили ребята, которые готовят одежду для цирка и государственных хоров. Создание образов — это не такая сложная тема, если есть хорошая идея. Сейчас мы, к примеру, разрабатываем новые кубические и зеркальные маски. Правда, все это отнимает много времени, поэтому группа развивается не так быстро, как нам хотелось бы. Sweet Brains — это не коммерческий проект, мы делаем его в удовольствие. Есть группа позитивных людей, которые собрали команду. Все мы — обычные белорусы.
— Позитивные ребята, позитивный, веселый проект. За что его так невзлюбили в отборе на «Евровидение»?
— У нас принято награждать тех, кого нужно. И если ты не работаешь в какой-то государственной структуре, то заявить о себе достаточно сложно. Я работаю в ивент-сфере и всех в нашей шоу-индустрии знаю вдоль и поперек. Многие писали негативные отзывы по поводу судей, ругали их за то, что они нас не пропустили, но на самом деле это абсолютно позитивные и хорошие люди. Однако есть другие вещи, которые влияют на ход и развитие событий. Существует куча инстанций, которые бы мы не прошли. У нас был бы шанс попасть в финал, если бы мы заранее собрали огромную комиссию из идеологических работников во Дворце республики и сделали развернутый рассказ о зомби и их деятельности на территории Беларуси, о пользе и распространении зомбокультуры в социальной среде. После этого проводились бы эксперименты, каждого из наших персонажей нужно было бы проверять на детекторе лжи, сделать анализы на предмет наркотического опьянения и так далее. Тогда бы было доказано, что мы адекватные и позитивные люди, хотим радовать публику и прославлять свою страну и не собираемся в Стокгольме носиться по сцене, разрывать на себе одежду с жесткими лозунгами, за которые потом поплатилась бы вся верхушка Белтелерадиокомпании.
— Но нужно признать, что и номер, который показали зомби, был откровенно сыроватым.
— Если объективно, то мы вообще увидели за время прослушивания на 150 человек 5 более-менее грамотных постановок. Не более 10 человек пришли в каком-никаком концертном костюме. А мы готовились, на отборе у нас были самые яркие костюмы, номер был действительно интересным. Есть еще один важный нюанс: зомби не могут петь своими обычным голосами. А на «Евровидении» саундчека нет, и ты вынужден петь измененным голосом, даже не представляя, как это звучит со стороны. Так было в этом году. А в прошлом микрофон одного из наших персонажей вообще не работал. Почему происходят такие вещи, неизвестно. И это не только с нами: у Алексея Гросса посреди композиции пропала музыка. Даже в обычном дешевом караоке на моей памяти не было ни одного случая, чтобы пропадал звук посреди песни. А здесь масштабный проект…
В этом году мы до последнего не собирались участвовать в отборе на «Евровидение». В первый раз подавали заявку по приколу. Попробовали и увидели, что это радует людей. Появилось огромное количество поклонников, поэтому зомби решили продолжать свою деятельность. А в этом году было заявлено, что будут голосовать зрители, поэтому мы и решили участвовать: чувствовали реальную поддержку. Но, как я уже говорил, нужно было пройти кучу инстанций. Очень смешно представлять, как проводится какое-нибудь секретное собрание важных дядь, которые решают, что делать с зомби, будто мы бородавки на чьем-то теле. Было интервью Александра Тихановича, в котором он дал понять, что изначально была квота в 15 человек, но пришлось сократить ее до 10, потому что иначе бы в число финалистов попадали те, за кого могло быть стыдно. В то же время в соцсетях мы лидировали в голосованиях поклонников «Евровидения».
— Выходит, что зомби-бенд — это просто неформат?
— Выходит, что так. Стучишься в разные двери, а тебе отовсюду говорят: «Извините, вы очень страшные, уходите!» Музыкант должен ротироваться на телевидении и радиостанциях. Если вы каждый день слышите по радио песню определенного певца, он уже заочно становится популярным. К сожалению, наше радио однотипное, зажато в рамки попсы. Очень сложно заниматься творчеством, когда тебя отовсюду гонят и говорят: «Вы классные ребята, но мы не можем ставить эти песни в эфире». Одна из радиостанций взяла нашу песню на голосование в социальных сетях: ставить в эфире или нет. С уверенным отрывом песня побеждает, но в эфире все равно не появляется. Спрашиваем, в чем причина. Нам отвечают: голосование проводится для того, чтобы поднять интерес публики, но все равно мы не будем крутить ваши песни. Мне пытались объяснить, где начинается формат и где он заканчивается, но я так и не понял. Те же Макс Корж и IOWA — их ведь тоже не ставили в эфир, пока они не стали очень популярными.
— С другой стороны, есть много белорусских артистов, которые в этот формат вроде как попадают, но все равно не стремятся сделать шоу. Все усредненно и скучно. Почему?
— В этом не всегда виноваты наши артисты. Есть много певцов, выступающих на государственных концертах, которые не оплачиваются. А делать шоу за свои деньги никому не интересно, ведь только разовый выхлоп конфетти может стоить около $100. Вот Макс Корж может себе это позволить, потому что собирает залы и самостоятельно тратит заработанные деньги.
Многие артисты стараются что-то делать, но есть объективные причины. Очень часто на телепроектах нет раскадровки: выступает человек, выходят люди в светящихся костюмах, а в это время включается яркий свет. То, что костюмы светятся, не видит никто — никакого шоу из этого не получается. Я разговаривал со многими артистами, и они просто не видят смысла что-то делать, потому что в 80% случаев этого все равно никто не увидит. Знакомая певица пригласила на свое выступление известную гимнастку, которая делала на сцене невероятные вещи, но камера в это время снимала крупным планом прыщик на лице певицы.
Люди вынуждены загонять себя в рамки. Раньше я работал с мэтрами белорусской эстрады, танцевал в разных коллективах и видел многое. Ты приезжаешь в маленький городишко, и бабушки с дедушками с удовольствием слушают песни из далекого прошлого. Им не важно, что люди последние 20 лет поют под фонограмму, и никто не упрекает артистов в плохом звуке. Но если ты захочешь сделать новое и удивительное, то можешь столкнуться с недопониманием. Я работал с ансамблем «Сябры» и Алесей, мы собрались сделать современный номер. Надели на себя какие-то немыслимые большие цепи, гигантские шляпы — изображали суперрэперов. Нас привезли в маленький городок, и мы вдохновленные выбегаем на сцену, кривляемся, размахиваем руками, подпеваем Алесе. Внезапно переключается свет в зале, и мы видим недоуменные лица бабушек и дедушек, которые пришли на концерт. Понимаешь, что не везде это прокатывает, поэтому бизнес-схема упрощается и артист делает то, что будет уместно везде. Иногда приходится отказываться от каких-то элементов шоу. Вот, например, для номера нужны акробаты, оперативное пространство, а к тебе подходит мужчина, который отвечает за технику безопасности, и говорит, что максимум, на который он согласен, это открыть и закрыть кулисы. Руки опускаются.
— И у вас они опустились?
— Мы делаем все по мере возможностей, и психологически это сложно. Наши «зомби» тоже хотят есть, а чтобы реализовывать все идеи, нужно много и упорно работать. Когда у тебя толпа артистов, которых нужно одеть и накормить, сталкиваешься с тем, что финансы очень быстро утекают. У ребят в «потустороннем мире» тоже есть обычная жизнь, и им нужно зарабатывать деньги.
Еще, в отличие от обычной попсы, нам достаточно сложно найти нужный трек: нельзя выходить за рамки собственного формата. Если мы напишем обычную песню про любовь, то сразу станем неинтересными. Мы делаем что-то новое, но любое лишнее движение может заставить нас упасть в болото. Музыку для нас пишет обычный парень, он без наград, без всяких регалий. Над образами, хореографией мы работаем с ребятами-«ипэшниками», и, когда они впятером собираются, креатива на выходе больше, чем у роты чиновников. Люди знают, что нужно делать, и работают в условиях жесткого рынка.
В Беларуси для нас мало места, и нам нужно выйти за эти рамки. Мы зарабатываем деньги и какие-то суммы откладываем на развитие группы. Сколько нам нужно в идеале? Много. Идей у нас масса, и мы ограничены только фантазией.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
Вам будет интересно:
