Проза про зайцев. Корреспондент Onliner.by устроился на работу контролером общественного транспорта
«Мы как пугало должны ездить и страшить пассажиров», — толкуют ревизоры общественного транспорта. На термометре +33, но в душе у контролеров кипит еще горячее. Только что с криком и скандалом они отпустили студента из Туркмении, который ни разу за пять лет не оплачивал проезд. «Этот хоть спокойный, а слышали бы вы, что иранки кричали, когда попались без оплаты…» О том, какой путь должен пройти кандидат в контролеры и чем ошарашили студентки из Ирана, — в репортаже Onliner.by. Чтобы написать его, журналист устроилась на работу в контрольно-ревизорскую службу «Минсктранса».
Популярные в последние годы вакансии контролеров пассажирского транспорта уже неактуальны. Практически на всех диспетчерских станциях контролеров в достатке, поэтому открытых объявлений теперь не найти. Решаю действовать напрямую — звоню начальнику контрольно-ревизорской службы и прошусь на работу.
— Хотела узнать: можно ли устроиться к вам на работу?
— А где вы живете? — вопрос последовал без лишних предисловий.
— В Сухарево.
— Могу предложить только диспетчерскую станцию Карбышева или Карастояновой. Все остальные укомплектованы. Вы подумайте, как будете добираться в выходной к 6:30. И после этого можно говорить по существу. Это вас сейчас все устраивает, а зимой, когда придется добираться в темноте и холоде, будете меня проклинать.
Все же уговорив начальника на личную встречу, еду на Ванеева, 34.
Про таких, как Юрий Владимирович, между собой говорят «мировой мужик». Приветливый, энергичный. Наверное, это мое первое собеседование, на котором разговор начался с финансового вопроса.
— Вам это надо? [Пауза.] Контролером? [Еще бо́льшая вопросительная пауза.] Тогда с чего мы начнем? Окладная часть — 2,5 млн. За 70 проверенных в смену машин — еще столько же. За оштрафованных пассажиров также есть доплата. В конце месяца мы считаем квитанции, и, если выйдет, что в день вы штрафуете 3—4 пассажира, премия составит 30% оклада, 4—6 — 70%, 7—10 — 100%, свыше 10 — 200%. Хотя на моей памяти такого не было. Средняя зарплата у контролеров — 5 млн. Сразу говорю: и в такую жаркую погоду, и в холод, и в слякоть вы все равно работаете. Второе: люди к контролерам относятся очень плохо. Нужно настраивать себя на то, что человек десять в день могут вас оскорбить, унизить, даже толкнуть. Хотя девушку, будем надеяться, бить не станут. Третий момент — график. Неделю вы работаете в первую смену, с 6:30 до 15:00, вторую неделю — с 13:30 до 22:00. Начинаете и заканчиваете день только на диспетчерской станции. Выходные — либо пятница-суббота, либо воскресенье-понедельник.
* * *
В понедельник — день тяжелый — стартую на Партизанский проспект. Пробираясь сквозь турникет и «одолжительный» взгляд вахтера, направляюсь в отдел кадров.
— Хочу устроиться к вам на работу контролером общественного транспорта. Можно ли оформиться по договору подряда?
— Нет, мы заключаем контракт и только. У вас какое образование?
— Высшее.
— И вы идете в контролеры? — нет предела удивлению специалиста по кадрам, который, видимо, привык к совсем другим соискателям. — Жду от вас диплом и паспорт. Но перед этим необходимо пройти собеседование и сходить на ознакомление.
На очереди — кабинет психолога. Визуально оценив меня, мой возраст и желание трудоустроиться в «Минсктранс», специалист обострила свой скепсис во сто крат. Для начала выполняю несколько тестов. В первом нужно найти закономерности в рядах чисел, во втором — из двух альтернатив действий выбрать наиболее подходящую, третий ранжирует ценности в работе. Убедившись, что перед ней адекватный человек, психолог начинает разговор.
— Почему вы не работаете по специальности? — с явным подозрением интересуется она.
— Не срастается с ней. Будто какая-то сила Архимеда выталкивает меня из журналистики, — говорю эти слова и понимаю: не к месту занесло на метафоры.
Еще десять минут словесной борьбы — и психолог соглашается на следующий шаг. Оставляю номер телефона и ухожу с надеждой, что скоро мне позвонят и пригласят на ознакомление с контролерами. Спасибо, «Минсктранс», что ты оправдываешь надежды! Через несколько часов слышу знакомый голос. Среда, 13:15, д/с Карастояновой, контролеры Иванова и Петрова.
* * *
«Сегодня в Беларуси объявлен красный уровень опасности. Ожидаемая температура в Минске — +36», — отличное напутствие перед тем, как надеть темно-синий жилет и связать свой день с душным общественным транспортом.
13:00. На диспетчерской станции в это время многолюдно, многоавтобусно и многотроллейбусно. Водители в расстегнутых рубашках устало идут в диспетчерскую, где хотя бы полчаса можно передохнуть от зноя.
На крыльце стоят все свои. Разговаривают, шутят, обсуждают больные темы. Кто-то замечает высшее начальство.
— По чью душу на этот раз? — встречает начальника ироничным поклоном самая разговорчивая из контролеров.
— У меня этих душ — целый портфель. Опять жалоба. На ревизора Любу, — рисует суть визита мужчина с черной сумкой. Любе, говорят, предъявили претензию, что та не оштрафовала безбилетника. Пассажирка, ехавшая этим же рейсом, попросила разобраться, почему она оплачивает проезд, а зайцев отпускают и не наказывают. И таких жалоб нынче тьма.
— А ты попробуй их оштрафовать! Выкрутятся, упрутся, поскандалят, а потом выйдешь из транспорта — и начнут обсуждать, как лихо они провели контролеров. Поэтому претензии пишут. И вполне справедливо, — возмущаются мои коллеги на два будущих часа.
Учить новенькую тонкостям дела выпало ревизорам Людмиле, Ирине и Елене Михайловне (сотрудники реальные, имена условные). Пока идем к остановке, знакомимся. Я вкратце рассказываю, что меня привело (или довело) к этой профессии. В ответ слышу три короткие истории.
Ирина — самая молодая из компании — работала инкассатором в том же «Минсктрансе», но оставила эту должность из-за работы с наличными:
— Принесет тебе человек, которому доверяешь, пачку пятидесятитысячных купюр. Ну и не станешь пересчитывать. А после обнаружишь, что вместо нескольких пятидесяток там лежат тысячи.
Но, тем не менее, «Минсктранс» не оставила: держат общежитие и маленькая дочь.
Людмила — человек с музыкальным талантом. Когда-то давно она работала в проектном институте. Ушла в декрет, попала под сокращение. Волнами жизни ее прибивало к разным берегам. В последний раз занесло в ревизоры.
— Мне три года осталось до пенсии. Куда я отсюда уйду? Если молодых нигде брать не хотят, то у меня точно нет шансов. Хотя возраст нам на руку, — признается Елена Михайловна. — Прижали где-то безбилетного хлопца — он посмотрит, что контролеры в возрасте, и не станет отпираться. Или студентку словим — та тоже не станет спорить и врать. А вот молодым мужчинам в этом плане тяжелей. Не станет ведь он давить на девушку. К нам много молодых приходило, да никого практически не осталось.
— Многие считают так: раз ты молодая и работаешь контролером, то тунеядка, не хочешь ничего делать, — неожиданно закручивает Ирина. — Буквально каждый день нас отправляют на завод.
— В восприятии многих мы бездельники, только шатаемся без толку.
— Портим нервы.
— Ну, пассажиры сами портят себе нервы, когда не оплачивают проезд, — говорю приятное их слуху.
— Совершенно верно! Но все равно. Забыл купить талон. Кто виноват? Контролер. Или пассажир десять минут по телефону разговаривал и не прокомпостировал — опять наша вина.
— О да, а потом начинают грузить проблемами, — подхватывает Ирина. — Кто болен дома, кто умер, кто собирается умирать. Кто-то плакать начинает. Кто-то переходит на крик.
Получив первую порцию впечатлений, стартуем на маршрут. Сегодня контролеры работают в Веснянке. Садимся в первый троллейбус. Контролеры ждут, пока все пассажиры оплатят проезд, и блокируют компостеры. Прикладывают карты сначала к валидатору, потом к переносному устройству. Так фиксируют информацию, на каком маршруте и в какое время ревизоры провели проверку.
— Кстати, зачем так много транспорта проверять? — интересуюсь я.
— Мы бы тоже хотели знать. Мы как пугало должны ездить по городу, чтобы нас боялись. «Если будут знать, что на линии работают контролеры, то станут платить», — так, наверное, думает руководство.
Доезжаем до Орловской. Пока все чисто. Пассажиры, увидев контролеров, начинают волноваться. Кажется, будто за жилетами этих людей тянется шлейф из тревоги, паники и страха. Заходим в следующий троллейбус — первая «зайка».
Девушка испуганно выходит из автобуса вместе с контролерами. Говорит: составляйте протокол. Ревизоры объясняют, что штраф можно оплатить и по «безымянной» квитанции. Обрадовавшись, она достает из кошелька сотню.
Заходим в следующий автобус. Вновь все чисто и добропорядочно. Оштрафованная девушка едет с нами. Покупает талон у водителя и демонстрирует: я его купила, но компостировать не собираюсь.
Галине Михайловне опять везет: попался очередной заяц. Студент из Нигерии крепко держит пакет, в котором «светятся» сметанники. Показывает талон, прокомпостированный в 11:19. На часах начало третьего.
— Молодой человек, этот талончик недействителен уж два с половиной часа. Вы пробивали в этом автобусе? — спрашивает Лариса.
— Не знаю, он где-то здесь выпал, — на отличном русском отвечает кандидат на штраф. Даже не пытаясь заглянуть под сиденье или поискать еще раз в сумке, молодой человек складывает руки и ждет, когда от него отстанут.
Студента выводят на остановке у «Дримлэнда». Предлагают оплатить штраф на месте. Тот отказывается.
— Что ж, будем вызывать милицию, — Галина Михайловна звонит некоей Люсе, просит наряд на остановку. — Через десять минут будут.
А пока ревизоры уговаривают студента оплатить штраф.
— Зачем вам проблемы с законодательством? Это же нарушение.
— У меня нет денег, — рефреном звучит одна отговорка. Но студент все-таки достает кошелек. Медленно вытягивает оттуда 100 рублей, 5000, 10 000, 500… Кошелек пустеет на 40 600 рублей.
— Ну вот, может, и до 90 000 дотянете, — шутит Людмила.
Руки у студента трясутся изрядно. Спасает звонок белорусского друга, который приказывает не препираться, а платить. Дрожащими пальцами студент вынимает 200 000 и отдает ревизору.
— Мы нечасто доводим дело до милиции, потому что теряем минимум час, — рассказывает Елена Михайловна. — Пока доедем в отделение, установим личность. За это время можно проверить машин десять.
С нашим следующим зайцем мы провозились 45 минут. Без милиции и без результата. Студент из Туркмении ни разу за время учебы в Минске не платил за проезд. Не собирается и в этот раз. Выходим на д/с Веснянка. Прячемся в тень и начинаем долгий разговор.
— А в своей стране вы за проезд платите? — интересуются ревизоры. — Так почему в Беларуси отказываетесь?
— Я уже за все заплатил. За учебу, за общежитие, за регистрацию, — уверен в своих принципах студент из Туркмении. Он достает пластинку жвачки, разворачивает ее, кладет в рот, всем своим видом показывая: нет, платить не буду.
Разговор идет в спокойном тоне. Но чем дольше и уверенней стоит на своем студент, тем меньше терпения остается у ревизоров.
— Мы перед тобой только что, на «Дримлэнде», оштрафовали студента из Нигерии. Вызвали милицию, завезли на «Пушкинскую» в отделение. Там быстро установили его данные, выписали штраф за административное нарушение и оформили ложный вызов, — блефует Людмила.
Безрезультатно.
— У меня нет денег, паспорта, документов. Хотите отдам свой кошелек? — предлагает студент-пятикурсник.
Елена Михайловна замечает, как он тайком вынимает деньги и прячет их по карманам. Это становится искрой, попавшей в горючее. Ревизор срывается и позволяет себе слова, говорить которые не следует.
Под нервный крик парень уходит на дальнюю остановку.
— Сорок минут с ним возились. Но ладно, этот еще спокоен и улыбчив, а слышали бы вы, как агрессивно нас обкладывали матом туркменские девушки. Или как-то иранки ехали, не оплатив проезд. Знаете, что они сказали? «Если бы не мы, вы бы тут с голоду сдохли».
К особам, которые выглядят и пахнут антисоциально, ревизоры даже не подходят: без толку.
Время накаляется. Приближается час пик. Транспорт ходит без остановки. Людмила достает из сумки замороженную воду, чтобы хоть как-то освежиться. Ирина придумала более оригинальный способ: умывает лицо салфеткой, лежавшей в морозильнике.
Два часа моего ознакомления подходят к финишу.
— Я бы на вашем месте сюда даже не сунулась, — говорит на прощание Елена Михайловна. — И пассажиры оскорбляют, и руководство не делает никакого снисхождения, что работать нужно и в жару, и в слякоть, и в мороз. Мы даже в «Хавер» работали. Никто ни на час рабочий день не сократил.
— Люди нервные, контролеры, по их мнению, дуры и *****… — говорит Ирина.
— …овчарки, собаки, полицейские, шавки — все что угодно, — уточняет Людмила.
— Иногда даже годы не помогают, — продолжает Елена Михайловна. — Бывает, что срываемся и мы, потом получаем жалобы и неприятности. И нас депремируют. Едет кто-то без билета, нахамит, оскорбит — неважно, пиши потом объяснительную. Неприятно, конечно. Иногда не так раздражает безбилетный, как окружение, которое начинает вмешиваться. Поймали студента. Тут же кричат: бедное голодное дитя. Да, с хорошим телефоном и дорогим рюкзаком. Или бабушку. Тоже кричат: бедная бабушка. А она такую сумку с «Комаровки» тащит, что не поднять. Но 4,5 тыс. на талон не нашлось.
— Если можешь относиться к этому делу спокойно и наплевать на оскорбления, не нести это домой, то работай. Если нет — лучше сюда не приходить. У нас была контролер, которая после каждой смены рыдала. Ты молодая интеллигентная девушка. Еще все получится, — завершает Елена Михайловна.
Кажется, это все же не мое — надеть синий жилет и довести до конца задумку с добрым ревизором. Потому что пока оплата проезда будет вызвана страхом, а не долгом, контролер общественного транспорта так и останется городским демоном.
— Думай. А мы пойдем к своим работягам. Сейчас они покатят домой — начнется вечер скандалов и угроз. Но ничего, мы привыкли, — говорят на прощание мои коллеги.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
