Девушка, которая орет. История красавицы-юрисконсульта, играющей в минской экстремальной группе

«На метал-сцене больше всего, конечно, женщин-вокалисток. Причем самых разных видов, начиная от „оперных“ и заканчивая кричащими и визжащими», — пишет в своей книге про девушек в экстремальной музыке бывшая вокалистка шведской группы Arch Enemy эффектная блондинка Анжела Госсоу. Да, внешность бывает обманчива. Мы встретились с вокалисткой белорусского коллектива Exist M Настей Паламар — 26-летним дипломированным юристом, красавицей с огненными волосами, — чтобы узнать, как хрупкая девушка оказалась в метал-группе.

— Хрупкая девушка? Ха-ха! — Настя явно не впервые слышит этот комплимент. — Я только визуально такая — это всего лишь обертка. При желании я ребят быстро могу «построить». Мне даже говорят, что я временами перебарщиваю. Просто слишком эмоциональный и прямой человек — говорю все, что думаю. Ребята к этому привыкли, мы же уже как семья. Не нужно делать акцент на маленькой, хрупкой девушке.

Так повелось, что я еще с детского сада очень хорошо находила общий язык с противоположным полом, всегда тусовалась с парнями. Да, я из тех, кто считает, что женской дружбы не существует. Поэтому в группе у нас гендерное равенство. Хотя, конечно, внимания мне уделяют больше, чем остальным участникам Exist M. Однажды после концерта в Бресте мне подарили белую розу. Я недоумевала! Как так? Метал-концерт — и тут цветы!

Мы встречаемся с Настей возле станции метро «Молодежная», здесь девушка должна дождаться с репетиции остальных участников своей группы Exist M.

Долго выбираем место дислокации, и в конце концов дипломированный юрист без лишнего кокетства предлагает просто сесть на улице — на ступеньках полуразвалившегося здания.

— Я абсолютно обыкновенная девушка, — улыбается Настя. — Работаю юрисконсультом в небольшой компании, которая занимается импортом. Сначала училась в школе с углубленным изучением иностранных языков. В девятом классе подумала, что хватит сидеть на шее у родителей, и поступила в юридический колледж: насмотрелась голливудских фильмов про юристов, которые вершат судьбы. Хотелось максимально быстро получить образование, чтобы начать зарабатывать деньги. Но в 2006 году прошла практику в суде. Увидела, как все делается в этой сфере, и поняла, что работать в таких условиях не буду. В общем, в следующем году отправилась на практику в фирму, где работаю и сегодня. Потом поступила по отдельному конкурсу на юрфак БГУ: послушала маму и бабушку, хотя не планировала продолжать учебу. В общем, такая вот скучная биография. Как и работа. С одной стороны, я постоянно общаюсь с людьми: встречаюсь с клиентами, мы подписываем договоры. Но бумажная работа сильно утомляет, плюс у меня очень широкий перечень обязанностей, и не только юридического характера.

Настя смеется:

— Вы представьте: семь лет работать на одном месте. Сегодня многие столько не живут в браке! Но по-другому я пока не могу. Надеюсь, что когда-нибудь в Беларуси наступит какая-то экономическая стабильность, чтобы я могла спокойно сменить место работы и не бояться, что упаду в бездну и останусь без средств к существованию.

Параллельно девушка занималась эстрадными танцами, причем на достаточно высоком уровне. Однако вскоре из-за учебы тренировки пришлось оставить, и на смену танцам пришло другое хобби: Настя вместе со школьной подругой решила собрать свою группу.

— На уроке английского языка учительница включила нам аудиозапись, — рассказывает девушка. — Сказала, что сейчас мы прослушаем песню, а потом будем переводить текст на русский язык. И поставила System of a Down. Это был 2001 год, тогда только вышел альбом Toxicity. И я поняла: это то, что нужно. Вот так в седьмом классе я начала слушать тяжелую музыку. До этого я ничего подобного не слышала: в моей коллекции были кассеты Андрея Губина. И тут System of a Down! А потом на летних каникулах ко мне пришла подружка и принесла диск. Сказала, что брат дал. Я его включила и услышала ту самую песню — Aerials! Она просто запала в душу. И пошло-поехало: System of a Down, Korn…

Это все, конечно, попса — такие группы, которые на слуху. А потом я узнала про шведов Arch Enemy. Это было настолько необычно! «Как она это делает?» — думала я.

И мы с подругой начали подражать Анжеле Госсоу [бывшая вокалистка Arch Enemy. — Прим. Onliner.by]. Кричала, издавала какие-то звуки. А когда эпопея с танцами закончилась, мы с подругой дали объявление в «Музыкальную газету», откликнулись ребята…

Так появилась группа Exist M, вокалисткой которой стала Настя Паламар. Вскоре подруга Насти ушла из коллектива, а вот будущая юристка продолжила заниматься экстремальной музыкой.

* * *

— Сначала репетировали в каких-то ужасных условиях, ютились в холодном гараже зимой. Причем я даже ни разу не сорвала голос, — рассказывает Настя. — Проблема в том, что я астматик, и если я заболеваю, то кашель не отпускает очень долго.

Мы просто подражали, и вокалу я тогда не училась. Начала читать о том, как правильно все делать, несколько лет назад. Просто поняла, что работаю непрофессионально. Да, для неподготовленного человека все это может показаться странным: что там кричит, что здесь кричит — и где тут какой профессионализм? Но не все так просто. Попробуйте просто покричать — очень скоро не останется ни воздуха, ни сил. А еще попытайтесь и концерт отпрыгать, чтобы дыхание не сбилось. Нужно все контролировать, ведь рык вокалиста — это ни в коем случае не эмоции. Это правильное звукоизвлечение. Даже мне еще много нужно работать: я выдыхаюсь, перехожу на связки. Могу об этом честно сказать, потому что знающий человек сразу услышит все огрехи.

Когда-то у меня на полном серьезе были мысли о покорении Европы, выступлениях на крупных фестивалях типа Wacken. Сейчас я понимаю, что мы туда не попадем, как бы пессимистично это ни звучало. Чтобы выйти на европейский уровень, нужно много работать. Музыка должна быть не развлечением, а профессиональной деятельностью. Я не могу вспомнить примеры, чтобы люди совмещали основную работу и музыку и при этом являлись звездами мирового масштаба. Сейчас мы никуда не спешим. Просто занимаемся любимым делом. Сочиняем материал, записываем его, нас приглашают выступить на концертах.

Предугадывая вопросы, скажу: родители никогда не мешали мне заниматься музыкой. Моя мама — творческий человек и вполне нормально относится к любому самовыражению. У нее простая логика: мой ребенок чем-то занимается, получает от этого кайф — отлично. Родители даже были на наших концертах! Мама, конечно, до сих мечтает, что я начну петь человеческим голосом, и я начала делать какие-то шаги в эту сторону — сейчас занимаюсь с преподавателем по вокалу.

— Другая бы на ее месте сказала: «Чего ты все в микрофон орешь, замуж пора!»

— Мне повезло с родителями, меня не пилят вопросами про замужество и детей. Мама как-то обмолвилась, но вскользь. Мол, задумайся, время идет. Но, честно говоря, ору в микрофон я сейчас не так уж часто. На репетиции попадаю редко, выступаем мы примерно раз в месяц.

* * *

К слову, про гендерные стереотипы участники Exist M написали песню с говорящим названием «Боршч» и навязчивым рефреном «Зварыла боршч, звары яшчэ».

Девушка говорит, что тексты для будущего альбома — это сюжеты из жизни, бытовуха, с которой ей приходится сталкиваться ежедневно.

— Это эмоции и жизненные ситуации — пою о том, что вижу. Как акын, — смеется девушка. — Например, я каждый день езжу в общественном транспорте, нюхаю чужой пот и перегар — меня это напрягает. А когда мы только начинали, из-за моих текстов из группы ушел барабанщик. Мы играли вместе год, а потом он решил почитать, что же я пою, и увидел антирелигиозные мотивы. Сказал: либо я, либо тексты. Выбор был очевиден. Хотя ничего крамольного в тех песнях не было — просто я атеистка. А вот парень оказался очень набожным.

— Для обывателя это увлечение экстремальной музыкой выглядит как затянувшийся переходный возраст.

— Правда? Если честно, я не знаю. Будет день — будет пища. Одно могу сказать точно: резко я не решу, что пора прекращать. Бывает, что мы уезжаем куда-то в отпуск, не можем собираться на репетиции и играть вместе или просто устаем от всего, но проходит какое-то время, и мы начинаем скучать.

Конечно, раньше мы комфортно чувствовали себя в самых стесненных условиях. Спали после концертов на полу в жутком холоде, пар валил изо рта. Было все равно. Сейчас хочется удобств. Хотя для меня главное, чтобы была чистая вода, спальное место и еда — это уже хорошо.

Но я не согласна с тем, что музыка — это ребячество. Это просто состояние души — сегодня у меня оно такое, и я надеюсь, что изменится нескоро. Посмотрите, сколько лет музыкантам Metallica, Slayer, но ведь они до сих пор занимаются любимым делом. Я надеюсь, что во мне этот огонь не погаснет. Только бы не состариться!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. vv@onliner.by