Экстремальный репортаж: как белорус снимает кино в заброшенном ракетном бункере
Съемки фильма «Схватка», который посвящен ночным поисковым играм, с самого начала обещали быть опасными. Во-первых, в реальной жизни «схватчики» выполняют весьма экстремальные задания, чтобы получить заветный код и опередить команду-противника. Залазят в трансформаторные будки, поднимаются на запрещенные высоты, продираются в противогазах через дымовую завесу… Во-вторых, для первого съемочного дня режиссер Иван Маслюков выбрал не какой-нибудь там слащавый городской пейзаж, а самую настоящую базу хранения ядерных ракет Р-14У, заброшенную еще с советских времен. Onliner.by присоединился к съемочной группе, чтобы узнать, как белорусский энтузиаст за свои деньги создает независимое кино с риском для жизни.
Заброшенный бункер в лесу под Сморгонью выглядит весьма брутально уже снаружи: ржавое железо, проваливающиеся ступени, черный проем тоннеля… Однако члены съемочной группы, среди которых есть и настоящие игроки «Схватки», относятся ко всему этому буднично: собирают дрова, разжигают костер, заваривают чай. Режиссер объявляет, что прямо сейчас будут снимать сцену внутри бункера, ему нужно шесть человек, а все остальные могут быть свободны.
Известная белорусская актриса и певица Анна Хитрик оказалась на съемках «Схватки» довольно неожиданным для себя образом. Еще совсем недавно она не знала ни Маслюкова, ни его «банду», а теперь играет главную женскую роль — капитана вымышленной команды «Вещие Ольги». Делает это, к слову, абсолютно бесплатно, как и остальные члены съемочной группы. Всех этих людей Иван Маслюков заразил своим энтузиазмом и уверенностью в том, что любители могут создавать и создают хорошее кино.
«Ребята так верят в то, что они делают! Поэтому мне не страшно даже спускаться в заброшенный бункер вместе с ними. Когда я встретилась с Ваней [Маслюковым. — Прим. Onliner.by], он сказал: „Вы в любом случае будете сниматься в моем кино“. И я подумала: „А что дальше обсуждать, если все уже решено за меня?“ Собралась и приехала сюда», — смеется Аня Хитрик.
«Конечно, если бы я прочитала сценарий и увидела там нечто несовместимое с моими моральными ценностями, не стала бы соглашаться. А тут и сценарий интересный, написан очень качественно — не пошло, не глупо, не скучно, — и люди интересные. Да, конечно, они не супермегапрофессионалы, продюсируемые кем-то, но все-таки они нашли в себе силы и средства на аппаратуру. Ведь снимают, заметьте, не на любительскую камеру, а на RED — это очень круто… Меня несколько смущает, конечно, что из профессиональных артистов здесь работаю только я, но зато все эти ребята знакомы с игрой, со „Схваткой“, в отличие от меня. В любом случае я такая язва, если увижу, что кто-то из актеров плохо работает, всенепременно скажу ему об этом», — пообещала нам Аня.
Пятикурсник юрфака БГУ и по совместительству директор минской «Кинокомнаты» Алексей Коноплицкий — исполнитель главной мужской роли — с улыбкой объясняет, что режиссер пообещал ему «известность и любовь телочек». Ну а если серьезно, то все это исключительно ради идеи и любви к искусству. Алексей снимался в предыдущих фильмах Маслюкова — нескольких короткометражках и полнометражном роуд-муви «Ваня и Тотошка».
«Впервые вместе с Ваней мне довелось поработать во время создания 60-секундного ремейка „Достучаться до небес“. Эту короткометражку мы снимали для конкурса, который объявил производитель виски Jameson. „Схватка“ должна получиться совершенно потрясным фильмом. Думаю, он будет интересен и фанатам игры, и обычным зрителям: там же не только „Схватка“, но и романтика, отношения. Хотя в Беларуси, конечно, очень сложно с искусством. Не важно, снимаешь ты кино или пишешь картину — с творчеством в целом все очень печально. Сложно продавать и песни, и книги, и тем более фильмы. Честно говоря, я даже не знаю, кто у нас в Беларуси еще снимает полнометражное художественное кино вот так, как Ваня — в частном порядке», — говорит Алексей.
Однако пришла пора закончить интеллигентные разговоры и спускаться в суровый бункер. Вооружившись фонариками, мы медленно пробираемся по разрушенным коридорам ракетной базы, некогда олицетворявшей ядерную мощь советской державы. Пустынная шахта выглядит угрожающе, хотя сейчас внутри уже нет ни одной рабочей боеголовки. В полу — огромные дыры. Сто́ит на секунду отвлечься — и можно с успехом оказаться под завалами. Ощущение жутковатое, особенно после того, как мы находим комнату со странным розоватым свечением. Но парни и вида не подают, что их напрягает обстановка. Оказывается, все это только начало. Снимать сцену встречи двух героев нам приходится в самом верху шахты, стоя на узкой покореженной решетке, которую ничто не отделяет от 10-метровой пропасти. Фонарь выхватывает из темноты обрывок фразы на стене: «Запрещается работать на высоте без ремней и…» У нас, как вы понимаете, нет ни одного ремня. Один только голый энтузиазм.
«Тишина! Записываем!» — командует Иван Маслюков. И вдруг сам же нарушает установившееся молчание: «Черт, я флешку забыл!» Пока режиссер добирается до поверхности, берет девайс и возвращается обратно, мы напряженно выжидаем, шутим мрачные шутки и забавы ради бросаем куски отваливающегося цемента в воду на дне шахты. В мозгу настойчиво крутится мысль о том, что каменный купол может рухнуть на нас в любой момент. Просто по истечении срока годности.
— Вы не боитесь проводить съемки в заброшенном бункере? — интересуюсь у режиссера. — Такое чувство, что в вас напрочь отсутствует страх.
— Когда я снимаю про «Схватку», я пробираюсь в бункер. Если бы я снимал про шахтеров, то спустился бы в шахту. Мне не бывает страшно. Поймите, проблема не в том, чтобы спуститься в бункер, а в том, чтобы снять фильм, — отвечает Иван Маслюков.
Один дубль за другим, мы упорно снимаем, как игрок команды «Максимусы» роняет фонарик в воду и остается в полной темноте и одиночестве. На то, чтобы предмет красиво разбился о водную гладь, ушло в итоге три фонарика и бесчисленное количество кусков щебня. Наконец, режиссер доволен! Замерзшими ногами мы медленно идем к выходу.
После стылого и мрачного бункера жизнь на поверхности кажется чем-то невыразимо прекрасным. Горит костер, шумят деревья, смеются пока еще не спускавшиеся в шахту участники съемочной группы. Маслюков, этот неутомимый трудоголик, даже на минуту не подходит к огню. Сначала собирает с помощниками самодельный кран и начинает снимать одну за одной сцены, как игроки подъезжают к бункеру. Потом безо всякого перерыва спускается в шахту с новой группой актеров. Успевает поручить остальным повторять сценарий. И так по кругу.
Поздним вечером мне удается оторвать режиссера от съемок буквально на десять минут. Наш разговор у костра, конечно же, заходит о кинематографе, белорусских зрителях, искусстве и бизнесе.
— Иван, о чем ваше кино?
— Боюсь, что любое кино со смыслом оказывается обо всем сразу. О приоритетах, целях, сомнениях. Все как и в жизни.
— Можно ли назвать «Схватку» арт-хаусным фильмом?
— Под арт-хаусом обычно подразумевают то кино, которое никто не смотрит. Кроме каких-то избранных людей, пожалуй. Я хочу сделать понятный, простой и, самое главное, интересный фильм — как те ленты, что люблю я.
Маслюков приводит в пример картины польского режиссера Кшиштофа Кеслевского, шведского мастера Ингмара Бергмана и мексиканца Алехандро Иньярриту. Особенно ему импонирует фильм Бергмана «Сцены из супружеской жизни»: «Он снят практически в одной комнате, но такое кино можно пересматривать бесконечно, потому что там столько смысла и содержания!»
— Я хочу, чтобы мою картину могли смотреть обычные люди и что-то извлекать для себя. Если у меня будет возможность выйти с этим фильмом на большой экран, я сделаю это. Я не снимаю «Схватку» для какого-нибудь интеллектуального фестиваля. Проблема в том, что «Минсккиновидеопрокат» готов показывать мои ленты только за большие деньги, как если бы я каждый раз покупал все билеты в зале. Я пока на это финансово не способен. Поэтому мой фильм, скорее, для телевидения.
Первые кадры будущего фильма.
— Если бы вас профинансировали и бюджет фильма мог быть любой, самый большой, какой только можно представить, кого бы вы пригласили сниматься?
— Тех, кого знаю лично, потому что представляю, на что способен конкретный актер. Тратить деньги на звезду, исходя только из того, что у этого человека известное имя, я точно не стал бы. Иногда звезды дутые. Таких полно и в кино, и в музыке, и в литературе, потому что это шоу-бизнес, литбизнес, кинобизнес, музбизнес — продолжать можно сколько угодно.
И я думаю, бо́льшая часть моих актеров будет из Беларуси. У нас полно талантливых ребят, актеров из театров, которые сидят и без возможности сниматься в настоящем кино, и без денег. Средняя зарплата в театре — 4 млн. Это же вам не хоккей, всего лишь искусство.
— Существует такое мнение, что белорусы в своем большинстве — это неглубокие зрители, которые не готовы задумываться, рассуждать, смотреть хорошее кино. Вы с этим согласны?
— Это чушь! В Беларуси живут обычные люди, которые хотят хорошее кино. Другое дело, что в нашей стране его вообще не снимают. В России снимают катастрофически мало. Настоящего кино в принципе мало. Американского ли, французского ли. Для многих большая проблема — найти хороший фильм. То, что идет сейчас в кинотеатрах, имеет отношение к бизнесу, а не к искусству.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by
